Королевский гамбит

— Откуда мне знать? — развёл руками он. — Свернула куда-нибудь. Пещера большая. Если в глубину, можно долго бродить… Да не волнуйтесь вы так! Лампы горят, в пещере их издалека видать. Если она не дура, то побродит и придёт. Сюда много ходов выходит.

— Ей послезавтра улетать.

— А может, она ко входу вернулась? — предположил Серёжка.

Все примолкли, переваривая эту мысль.

— Зачем? — осведомился я.

— Ну, плохо стало… запомнила дорогу и вернулась… Я не знаю зачем!

— Сколько у нас фонариков? — прервал нас Димка.

— Два.

— Значит, на две группы мы можем разделиться. Ищем лужу…

— Какую лужу? — спросил Кабанчик.

— Какую, какую… — мрачно пробормотал Наумкин. — Такую! Зачем-то же она отошла… В общем, ищем. Потом будем думать, что делать дальше. Всё. Делимся. Кто со мной?

— Я, — сказал Фил.

Бочком-бочком мы вернулись обратно.

— Я свет не буду гасить, — сказал Димка, упаковывая сумку. — Не заблудитесь? А то вот нате, держите. — Он протянул нам палочку школьного мела.

— У меня фломастер есть, — сказал Кабанчик, — этот… фул… флур… Светящийся.

— А, хорошо, — покивал Дима, на ходу копаясь в своей сумке. — Вы только там не очень малюйте и всякую похабень не пишите — стены не казённые… Если чего такое найду потом — сам убью! Вам на батарейках или с динамкой?

— Чего?

— Фонарь! Чего…

— Ну уж нет, своё динамо крутите сами. На батарейках давай.

— Как хотите.

Мы прошли ещё пару поворотов, и путь нам опять преградила стена. Мы были уверены, что не сбились с пути — даже коридор был какой-то знакомый, и всё же прохода не было.

— А где проход-то? — почти одновременно спросили все и посмотрели друг на друга.

И тут погас свет.

Ну мы опять друг на дружку наорали. Фонарики светили жёлто и неровно, суетливо выхватывая из темноты одну перекошенную физиономию за другой, отчего казалось, что в закутке нас не четверо, а больше. Что делать, было решительно неясно.

— Влопались! — подвёл итог Денисыч.

— А может, это просто не та развилка? — с надеждой спросил Серёжка.

— Та, та. Вон мой окурок лежит.

— Но мы решительно не могли нигде неправильно свернуть — мы же всё время прямо шли… — Димка поправил очки, приблизился к стене едва ли не в упор и стал её рассматривать.

Некоторое время все в молчании ожидали результата.

— Ну? Что там, Сусанин?

— Стена как стена, — ответил Димыч. — Никаких следов подвижки.

— Стены не двигаются, — философски сказал я.

— Это дома они не двигаются, а в горах ещё как!

— Но не бесшумно же. Обвала не было. Кто-нибудь слышал шум? Нет. Так что, это просто мы перебрали и не туда зашли. Давайте поищем ещё.

— Этого не может быть, чтоб не туда! — выпрямился Димка. — Я здесь не первый год посетителей вожу. Всякое бывало, но чтобы вот так, в двух шагах… В общем, надо осмотреться. Если что — пойдём назад по проводам. Теперь всем надо держаться вместе, — предупредил он сурово, — разделяться нам никак нельзя.

— Ну… дык!

Однако поиски не дали ничего. Хоть со светом, хоть без, выхода поблизости не наблюдалось. Мы облюбовали более-менее широкий коридор и расположились отдохнуть. Я посмотрел на часы и присвистнул в изумлении: оказалось, мы блуждаем в пещере уже четыре с половиной часа. Круто… Не зря спелеологи говорят, что под землёй часов не наблюдают.

Кабанчик наконец начал трезветь и рассердился всерьёз.

— Где выход? — кричал он, наскакивая на Наумыча. — Ты не проводник, ты полупроводник! Или вообще — диэлектрик! Куда ты нас завёл?!

Димка вяло отбивался. Чувствовалось, он тоже растерян.

Провода мы тоже не нашли.

— Ладно, чего орать, — подвёл итог Денисыч. — Хватит попусту бродить. Засели крепко, как минимум на день. Давайте отдохнём, что ли. Поедим заодно. Сколько у нас с собой провизии?

Оказалось, почти все оставили сумки у озера. Только Фил прихватил свою да Димка не захотел расстаться с рюкзаком. Распаковали скарб. Продуктов оказалось — кот наплакал: пара банок тушёнки, булка хлеба, сколько-то пачек китайской лапши, упаковка бульонных кубиков и двенадцать бутылок водки. Одна — початая.

Лапшу Димка сразу отложил в сторонку:

— Её разогревать надо, а я у меня горючки нет. Кто ж знал, что так получится.

— Эх, вы, — снисходительно бросил Фил, вытаскивая зажигалку, — чтоб вы без меня делали.

— Много ты на ней согреешь, — скептически хмыкнул Кабанчик.

Денисыч встопорщил усы.

— Много не много, а кружку вскипячу. Это же «Зиппо», её для того и создали, чтоб не только прикурить… Говорят, американцы во Вторую мировую на ней в окопах чай заваривали. Вот и проверим.

Он щёлкнул крышкой. Выскочило пламя.

— Эй, погаси, — потребовал Наумкин. — Бензин же зря выгорает.

— Ничего, у меня ещё есть. Я в дорогу без заправки не хожу.

— Неизвестно, сколько нам тут сидеть. Если что, на свечах разогреем.

— Огонь, — это, конечно, хорошо, — вмешался я, — а вот о воде кто-нибудь подумал? Всухую, что ли, грызть эту лапшу?

Все умолкли.

— Можно и всухую, — неуверенно сказал Кабанчик. — Или лёд растопить.

Положение становилось всё более неприятным. Мы поели тушёнки, запили это дело водкой и двинулись дальше.