Королевская страсть

Мать Барбары приехала в Дорни-Корт, узнав о ее болезни. Она подолгу стояла на пороге спальни, смотрела на спящую дочь и тоже думала о красоте Барбары. Эта вызывающая красота всегда казалась Мэри почти неприличной, а теперь, если Барбаре удастся побороть болезнь, она останется обезображенной. Стараясь прорваться сквозь серые волны, туманившие ее сознание, Барбара с трудом повернула голову и заметила стоящую в дверях мать. Чтобы избежать заражения, Мэри дышала через льняное, пропитанное уксусом полотенце. Барбара попыталась улыбнуться.

— Твоя красота… — донесся до нее приглушенный голос матери.

Улыбка Барбары казалась мечтательной.

— Вам никогда не нравилась моя красота, матушка. Может быть, когда я стану уродливой, вы будете больше любить меня.

Мэри испуганно вскрикнула. Неужели девочка знала, что она не любит ее? Она бессильно плакала, а Барбара то погружалась, то выныривала из своего дремотного бреда, запавшие глаза ее резко выделялись на бледном изможденном лице.

Однажды, заметив, что Барбара открыла глаза, Мэри сказала дрожащим голосом:

— Барбара, постарайся не думать о своей внешности! Пусть ты потеряешь свою красоту, но ведь у тебя останется множество других достоинств: молодост, решительность, смелость… Ты оставишь на земле свой след.

— Мама, ты плачешь! — Голос Барбары был по-детски удивленным. — Почему ты плачешь, мама?

Это было невозможно вынести. Мэри выбежала из комнаты, больно стукнувшись о дверной косяк. Барбара встревожено смотрела ей вслед. Что же случилось?.. Что?.. Она должна бежать за матерью! Должна… Голова у нее закружилась, и Барбара опять погрузилась в беспамятство. Ей виделось, что она бежит за Филипом по цветущему лугу. Стон сорвался с ее губ: солнце вдруг скрылось и цветы на лугу померкли. Она вспомнила, что вступила в битву со смертью, и ее слабые руки поднялись, словно хотели разогнать наплывающий черный туман.

Однажды Барбара собралась с силами и упросила Нэнси принести ей перо и бумагу. Приподнявшись на подушках, она дрожащей рукой писала письмо Филипу. Сознание ее то и дело затуманивалось, она думала, что уже никогда не увидит его. Барбаре хотелось вложить в этот листок бумаги всю неистовую силу своей любви, хотелось оставить о себе последнюю память в этом мире, прежде чем она соскользнет в темноту забвения. Непослушные строчки прыгали из стороны в сторону: «… я жила только ради твоей любви и умираю, любя тебя больше всего на свете».

В моменты просветления ей становилось жаль себя. Как печально умереть в двадцать лет! Как нелепо умирать, когда тебя любит один из красивейших и знатнейших кавалеров во всей Англии! И к тому же ужасно несправедливо, что она не доживет до восстановления монархии и не сможет блистать на королевских балах. Интересно, будет ли вместо нее, живой и здоровой, бродить по коридорам Уайтхолла хотя бы ее призрак?

Нэнси обмывала исхудавшее тело Барбары, поила ее травяными настоями, и в который раз пыталась уверить Барбару, что отослала Филипу то драгоценное письмо. Барбара не хотела, чтобы Филип видел ее обезображенное тело, видел ее в таком ужасном состоянии, — пусть она останется в его памяти совершенством! — и в то же время мечтала о том, чтобы он вдруг оказался возле нее, обнял ее своими нежными сильными руками. Тогда она выживет. Тогда сохранит свою красоту.

Едва слышные упреки срывались с потрескавшихся от жара губ Барбары. Она упорно обвиняла Нэнси в том, что та не отослала ее послания. Нэнси заплакала, и Барбара, взяв ее за руку, сказала жалобно:

— Нэнси… Если бы он… заболел, я бы обязательно пришла к нему.

Если бы Филип заболел оспой, она была бы возле его постели день и ночь, презирая опасность заражения и рискуя потерять жизнь и красоту.

Всякий раз, приходя в себя, Барбара спрашивала Нэнси, не приехал ли Филип. И Нэнси, с полными слез глазами, печально качала головой.

Ни Нэнси, ни Барбара не могли знать, что все это время Филип был необычайно увлечен роялистскими делами. Письмо Барбары пришло одновременно с королевским посланием из Гааги. Король рассчитывал на преданность Филипа и ценил его ум. Сам король нуждался в его помощи! Увлеченный честолюбивыми планами, Филип и думать забыл о письме Барбары.

Как-то раз, обмывая свою госпожу, Нэнси обратила внимание, как резко проступают обтянутые кожей ребра на ее исхудавшем теле. Она вдруг с ужасом поняла, что Барбара решила умереть, раз Филип не приходит к ней. Нэнси продолжала терпеливо ухаживать за больной, но надежда покинула ее и она стала постепенно готовить Роджера к худшему. Теперь на его встревоженные вопросы о состоянии Барбары она лишь печально качала головой.

Но Филип пришел… Счастливая улыбка осветила осунувшееся лицо Барбары, она села на кровати и протянула руки к его фигуре, стоявшей у кровати.

— Филип! — вскрикнула она звенящим от радости голосом.