Королевская шутиха

Он прищурился и стал вглядываться. Он все еще сомневался, поскольку не умел столь обостренно чувствовать запах дыма.

— А ты уверена, Ханна? — спросила меня принцесса.

— Да, ваше высочество. Я чую дым издали. Особенно… такой дым, — дрожащим голосом сказала я.

Моя рука непроизвольно потянулась к щеке, чтобы стереть несуществующую копоть.

— Торопитесь, сэр. Ваш дом горит.

Джон Хаддлстоун развернул лошадь, собираясь опрометью поскакать к себе домой. Но тут он вспомнил о женщине, явившейся причиной поджога.

— Прошу прощения, ваше высочество. Я должен ехать… Моя жена…

— Отправляйся, — тихо произнесла она. — И помни: как только я войду в свои права, тебе будут возвращены твои. Я дам тебе новый дом — больше и богаче того, который ты потерял из-за верности мне. Я этого не забуду.

Он кивнул, едва слыша ее слова, затем галопом понесся навстречу зареву. Но его конюх остался с нами.

— Ваше высочество, вы позволите и дальше вас сопровождать?

— Да. Сможешь проводить меня до Бери-Сент-Эдмундс?

Конюх надел шапку и утвердительно кивнул.

— Кратчайшей дорогой, ваше высочество. Поедем через Милденхолл и Тетфордский лес.

Мария махнула рукой и тронула поводья. Назад она ни разу не оглянулась. Наверное, так и должна была вести себя настоящая принцесса, чья голова занята борьбой за трон, а не мыслями об участи тех, кто предоставил ей ночлег и за это лишился крова.

Вторую ночь мы провели в Юстон-Холле, близ Тетфорда. Я лежала на полу в спальне принцессы Марии, укрывшись своим плащом. Я не раздевалась, ожидая новых бед, и ничуть не сомневалась, что они непременно обрушатся на нас. Всю ночь я ожидала услышать осторожные шаги, увидеть мелькнувший огонь. Я втягивала воздух, силясь уловить запах дыма от факела. Мой сон (если это можно было назвать сном) длился считаные минуты. Затем я снова просыпалась и лежала с открытыми глазами, всматриваясь и вслушиваясь в темноту. Я ждала, что толпа протестантов ворвется сюда и превратит этот мирный дом в пожарище, в какое они превратили Состон-Холл. Больше всего я боялась, что злоумышленники могут поджечь крышу и лестницу, и тогда нам не выбраться. Эта мысль окончательно прогнала сон. Ближе к рассвету моя бдительность оказалась вознагражденной. Я услышала цокот копыт по мощеной дороге. Я вскочила и подбежала к окну, разбудив спящую Марию.

— Что ты видишь? — спросила она, сбрасывая одеяло. — Сколько их там?

— Пока только один всадник. Вид у него усталый.

— Спустись и узнай, кто он такой и зачем явился.

Я понеслась по деревянной лестнице вниз. Привратник, открыв глазок в дверях, спорил с подъехавшим путником. Как мне показалось, тот просился на ночлег. Я коснулась плеча привратника и заняла его место у глазка. Чтобы увидеть путника, мне пришлось встать на цыпочки.

— Кто вы такой? — нарочито грубым голосом спросила я, стараясь показать уверенность, которой у меня не было.

— А ты кто такая? — спросил он.

Судя по выговору, этот человек был из Лондона.

— Сначала извольте ответить, кто вы и зачем приехали.

Путник подошел почти к самой двери и сказал, понизив голос до шепота:

— Я привез важные сведения для ее высочества. Они касаются ее брата. Ты меня понимаешь?

Как узнать, говорил ли он правду или заманивал нас в ловушку? Я решила рискнуть и сказала привратнику:

— Впусти его и сразу же закрой дверь на засов.

Путник вошел. Боже, ну почему я не могла вызывать свой дар сама? Я бы сейчас дорого дала, чтобы точно знать, действительно ли это лондонский гонец, привезший Марии важные новости, или он обманом проник в дом, а его подручные уже высекают огонь в соседних сараях, чтобы подпалить нас с разных концов. Пока что я лишь видела перед собой человека в запыленном плаще, утомленного дорогой и сильно взволнованного.

— Я вас слушаю, — сказала я все тем же наигранно-смелым тоном.

— Сведения предназначены не тебе, а принцессе Марии.

У меня за спиной послышался шелест ее платья. Мария спустилась вниз.

— И что же ты хотел мне сказать?

Его поведение лучше всяких слов убедило меня, что этот человек — на нашей стороне и что судьба принцессы изменилась. Со скоростью охотничьего сокола путник снял шляпу, опустился на колено и поклонился Марии как королеве.

Принцесса не дрогнула. Он протянула ему руку так, словно с самого рождения была английской королевой. Он почтительно поцеловал ее руку, затем поднял голову и, глядя Марии в лицо, сказал:

— Я — Роберт Рейнс, лондонский ювелир. Меня послал к вам сэр Николас Трокмортон, дабы известить вас, что ваш брат Эдуард скончался. Выше высочество, отныне вы — королева Англии.

— Да благословит его Господь, — тихо сказала Мария. — Да сохранит Господь драгоценную душу Эдуарда.

Они помолчали.

— Мой брат умер в истинной вере? — спросила принцесса.

Рейнс покачал головой.

— Увы. Он умер как протестант.

— И меня провозгласили королевой? — уже резче спросила она.

Он вновь покачал головой.

— Я могу говорить свободно?

— Думаю, ты не затем мчался сюда без сна и отдыха, чтобы изъясняться загадками, — сухо заметила Мария.

— Мучения не оставляли короля до самой смерти. Он скончался в ночь на шестое июля.

— Шестое? — переспросила она.