Королевская пешка

Крессида сидела с родителями и Рокситером совсем близко от королевского стола, где Ричард и Анна восседали под государственным стягом. Монаршая чета была облачена в великолепные одежды, отороченные мехом и расшитые драгоценными камнями, и Анна изо всех сил старалась казаться веселой, хотя сердце ее все еще томилось по умершему сыну.

В течение всех двенадцати дней длилось нескончаемое застолье, блюда подавались одно за другим. Похоже, король решил показать всему двору и простонародью, что никакие слухи из Франции о намерениях Генриха Тюдора отвоевать английский трон его нисколько не тревожат.

Нареченный жених без устали ублажал Крессиду всевозможными яствами: щукой под восхитительными соусами, ростбифом из оленины, заливным линем, кроликом, язычками жаворонков и в заключение самыми разными сладостями. Изысканнейшие изделия из витого сахара и марципана поражали взгляд — великолепные замки и галеоны, птицы и звери, и, прежде всего личный символ короля — белый вепрь, гордо красовавшийся на королевском столе. Хотя Крессида начинала привыкать к пряным яствам роскошного королевского застолья, это изобилие казалось ей чрезмерным, и с каждым следующим пиршеством она все больше мечтала о какой-нибудь самой простой пище.

Все это время на галерее играли менестрели на флейтах, флажолетах и лютнях. Ведь король объявил во всеуслышание, что намерен покровительствовать искусствам, и всегда держал при себе группу музыкантов. Когда столы были отодвинуты, шарманки, трубы и волынки заиграли танцевальную музыку.

Крессида с увлечением смотрела, как король, сойдя с трона, повел принцессу Элизабет танцевать. Они танцевали хорошо, грациозно выполняя все сложные фигуры, и, когда танец кончился, им аплодировали от души. Элизабет радостно смеялась, порозовев от напряжения.

Крессида как-то слышала, что король немного покалечен — злые языки утверждали, что он и вовсе калека, — но она видела своими глазами, и не сейчас только, а гораздо раньше, что все это попросту ложь. Говорили, что он горбат, но и это никак не походило на правду. Действительно, одно плечо у него чуть возвышалось над другим, но совсем немного, не больше, чем у других мужчин, которым приходится орудовать мечом и секирой, отчего мускулы на одной руке и плече всегда более развиты.

Сейчас она видела, что он ловок в танце, легок на ногу, без труда поднимал высоко в воздух свою партнершу; одним словом, все это, вместе взятое, сводило на нет глупые сплетни. Королева аплодировала им вместе со всеми, но сама не принимала участия в танцах. Крессида, которая всего лишь несколько часов назад видела ее в постели, обессиленную и задыхающуюся от кашля, прекрасно понимала, что подобные увеселения уже не для нее; но все же Анна поднялась и вместе с Ричардом величественно вышла на балкон дворца, где состоялась церемония ношения короны, и милостиво выслушала шумные веселые аплодисменты и добродушно-шутливые советы толпы поскорей подарить королю другого наследника. Увы, Крессида слишком хорошо знала, что этим пожеланиям, скорей всего, не суждено сбыться.

Она повернулась к своему жениху, который также смотрел, как танцевали король и леди Элизабет.

— Король прекрасно танцует, — тихо проговорила она. — Приятно видеть его таким довольным — ведь для него это отдых от множества государственных забот.

Рокситер кивнул. Казалось, в этот вечер он был не так озабочен близостью принцессы к королевской чете, а если и был, то не желал показывать этого.

Он обернулся к ее отцу.

— Вы разрешите мне, сэр Дэниел, пригласить на танец мою невесту?

Рука Крессиды, державшая бокал, дрогнула. Ей уже доводилось танцевать во дворце, но сегодня здесь столько народу! Она сомневалась, что с честью выйдет из испытания.

Сэр Дэниел широко заулыбался и с готовностью дал согласие; леди Греттон ласково улыбнулась дочери.

— Конечно, дорогая. Ступай же повеселись хорошенько.

Крессида встала и взяла руку, предложенную графом. Выходя в центр зала, она заметила двух своих недавних мучительниц, которые наблюдали за ней с жадным любопытством.

Как она и ожидала, граф танцевал отлично. Она уже знала из разговоров вокруг нее за последние дни, что он все делает хорошо. Фрейлины королевы относились к нему с симпатией за его неизменную любезность и добродушие. Должно быть, холодно усмехнувшись, подумала Крессида, никто, кроме нее, не видел его в минуты гнева, как это было на ристалище или когда он так несправедливо сердился на принцессу Элизабет из-за ее постоянного присутствия во дворце.

Она слышала и о том, что в рыцарских поединках он также отличается ловкостью. Что ж, в этом нет ничего удивительного, думала она отстраненно, ведь он немало времени посвящает воинским играм. Куда больше изумляла девушку его всеми восхваляемая доблесть на поле битвы. Именно в сражениях у шотландской границы он и завоевал горячую дружбу короля.