Королевская кровь

Соланж подняла руки, и радужки ее глаз вдруг стали такими светлыми, как будто вообще лишились цвета — просто кружочки льда вокруг черных озер зрачков. Мне было страшно, и я скалилась, силясь проникнуть взором в окружающие нас тени. Мама всегда говорила, что напускная храбрость — это мой кармический долг, который мне придется отрабатывать. А еще она говорила, что в течение нескольких последних жизней я наверняка была слишком болтливой и надоедливой. Однако мне почему-то казалось, что именно в данный момент не стоило бормотать бесчисленные «Ом», которые мама считала наилучшим способом удаления кармической грязи. Большинство детей слушают колыбельные, я же получала порцию «Ом Нама Шивая», когда начинала слишком суетиться.

— Полицейские? — предположила я, в основном потому, что это казалось наилучшей альтернативой — Они вечно разгоняют такие вот вечеринки.

Соланж покачала головой. Она выглядела такой изящной и нереальной, словно была создана из лепестков лилий. Мало кто знал, что под этой внешней мягкостью скрывается настоящий камень.

— Они близко, — негромко произнесла она, — Следят.

— Бежим? — спросила я. — Прямо сейчас, да?

Она снова покачала головой, но все-таки тронулась с места.

— Если мы будем вести себя как жертвы, то они будут вести себя как хищники.

Я старалась не хватать ртом воздух, идти быстро, уверенно, как будто за нами никто не крался. Иной раз мне была по-настоящему ненавистна жизнь Соланж. Уж слишком все это было несправедливо.

— Ты начинаешь злиться, — тихо сказала Соланж.

— Да, черт побери! Эти подонки думают, что могут это сделать с тобой лишь потому, что…

— Когда ты злишься, твое сердце начинает биться быстрее. Прыгает, словно вишенка в горячем молочном коктейле.

— Ох… Ладно.

Вечно я забываю о таких мелочах. Наверное, мама все-таки права. Мне нужно побольше медитировать.

— Люси, я хочу, чтобы ты убежала.

— Заткнись, — коротко ответила я, хотя от неуверенности голос у меня сорвался.

— Если я побегу в другую сторону, они погонятся за мной.

— Это наихудший план из всех, что я слышала в жизни, — проворчала я, борясь с желанием оглянуться через плечо.

Дурацкое кукурузное поле, от которого мурашки ползут по коже. Дурацкие высокие стебли, на которые и смотреть-то противно. Где-то в поле внезапно запел сверчок, и у меня чуть сердце не выскочило из груди. Подумав об этом почти всерьез, я прижала ладонь к ребрам. Сверчок умолк, его песенка сменилась шуршанием автомобильных шин по земле. Кукурузные стебли с треском ломались. Взметнув пыль, прямо перед нами остановился знакомый джип.

— Николас… — с облегчением выдохнула Соланж.

— Садись! — рявкнул он.

Мне не слишком-то нравился старший брат Соланж, но я вынуждена была признать: он появился как раз вовремя. В черной рубашке, с черными волосами он просто сливался с ночью. Его выдавали только серебристые бешеные глаза. Он был потрясающ, и бессмысленно было это отрицать. Но он слишком хорошо знал, как довести меня до такого состояния, что мне хотелось ткнуть вилкой ему в глаз.

Вот как сейчас.

— Гони! — сказал он их брату Логану, сидевшему за рулем, и даже не стал ждать, пока я сяду в машину.

Логан снял ногу с педали тормоза. Машина рванула вперед.

— Эй! — закричала я.

— Николас Дрейк, ты немедленно посадишь ее в машину! — Соланж просунула голову между передними сиденьями.

— С ней все в порядке. Мы должны увезти отсюда тебя.

Я схватилась за край полуоткрытого окна, а Логан остановил автомобиль.

— Извини, Люси, я думал, ты уже успела сесть.

— Ты что, вообще ничего не читаешь? — с отвращением спросила я Николаса. — Если ты оставишь меня здесь, чтобы спасти Соланж, то вместо нее схватят меня!

Соланж открыла заднюю дверцу, и я запрыгнула внутрь. Автомобиль рванулся с места. Позади нас метались тени, угрожающие, голодные.

Я содрогнулась, потом с размаху хлопнула Николаса по затылку.

— Идиот!

<strong>ГЛАВА</strong> <strong>1. </strong> <strong>Соланж</strong>

— Просто поверить не могу в то, что ты действительно чуть не оставил ее там, — проворчала я, когда Логан уже свернул на нашу дорогу, окруженную разросшимися живыми изгородями.

Неестественный блеск неестественных глаз угас, и теперь вокруг не было ничего, кроме зрелой ежевики и сверчков в кустах. Дело не только в том, что наша ферма была хорошо защищена. Вокруг нее стояли другие фермы, принадлежавшие нашей семье, а все постройки окружал лес. Дрейки жили гут с тех пор, когда эти места считались дикими и опасными, а вокруг бродили бандиты и наемные стрелки. Теперь же это был просто дом.

Но опасность никуда не делась.

— С ней ничего не случилось бы, — раздраженно ответил Николас. — Когда тебя нет рядом, ей ничего не грозит.