Королева воздуха и тьмы

При каждом слове Диану окатывало волной ледяного ужаса. Она невольно смотрела на Джиа, которая сидела в высоком деревянном кресле на краю помоста. Лицо Консула превратилось в напряженную маску. Возможно, то, что затеял Гораций, гораздо хуже, чем она предполагала.

– А если Нижнемирские откажутся? – спросил кто-то.

– Тогда они лишатся защиты, положенной им по Соглашениям, – ответила вместо отца Зара, и Диану снова окатило холодом.

Снятие защиты означало очень простую вещь: любой Сумеречный охотник мог убить жителя Нижнего Мира средь бела дня и посреди улицы, без причин и поводов, и не понести за это никакого наказания.

– Мы отдаем себе отчет в том, какой объем работы ожидает Институты, но уверены, что все охотно будут сотрудничать ради блага нашей расы.

– Каждое зарегистрированное лицо нижнемирского происхождения получит персональный номер, – заверил собравшихся Гораций. – Если Сумеречный охотник остановит его – по любой причине и в любом месте, – житель Нижнего Мира обязан будет сообщить свой номер.

Голоса в зале стали более тревожными.

– Считайте это документом, удостоверяющим личность, – сказал Мануэль. – Безопасность и строгий контроль – вот наши приоритеты.

– Хочу услышать мнение Консула! – крикнула с места Кармен Розалес Дельгадо, глава Института Мехико и по совместительству мать Кристины (больше похожая на собственную дочь).

Гораций поморщился. Технически, как инициатор нового закона, он имел право, чтобы его не перебивали, пока не вышел лимит времени, отведенного на его выступление. Диане казалось, что он говорит уже несколько лет.

Он неловко махнул рукой в сторону Джиа. Она стиснула подлокотники кресла.

– Вот мое мнение: этот закон – скверная идея, – твердо сказала она. – Жители Нижнего Мира будут сопротивляться тому, что кажется вопиющим превышением нефилимами своих полномочий. В результате воцарится атмосфера взаимного недоверия.

– Правильно. Ведь мы им не доверяем, – бросил Мануэль.

В задних рядах послышался смех. Диана окончательно потеряла терпение.

– У меня вопрос к Инквизитору, – сказала она, вставая.

– Все вопросы и замечания – позже, Диана, – Инквизитор посмотрел на нее тяжелым взглядом.

Ей очень не понравилось, как он произнес ее имя. Казалось, что он считает его отвратительным. Наверняка Зара уже успела наговорить отцу гадостей про нее: когда-то Диана унизила ее перед центурионами, а патологические нарциссы вроде Зары оскорблений не прощают.

– Пусть говорит, – возразила Джиа. – Любой на Совете имеет право высказаться.

– Возможно, вам это нововведение кажется незначительным, – начала Диана, остро чувствуя устремленные на нее взгляды, – но Нижнемирским оно таким не покажется. Будет резонанс, будут последствия, и, поверьте, не положительные. Даже если регистр вводится как временная мера, всегда найдутся основания его продлить. Отменить такой закон всегда гораздо труднее, чем ввести. Вполне возможно, жители Нижнего Мира в ответ потребуют, чтобы Охотников тоже регистрировали, – для сохранения паритета. Вы готовы к тому, что нефилимы должны будут всегда носить с собой документы?

Это произвело эффект. Совет возмущенно загудел.

– Нет! Никогда! – отрезал Диарборн.

– В таком случае ваша инициатива эффективно превращает Нижнемирских в низший класс, – сказала Диана. – У нас будут права, которых не будет у них. Не хотите об этом подумать?

– Почему тебя это так беспокоит, Диана Рейберн? – поинтересовался Мануэль мягким, чарующими голосом. Глаза его поблескивали, как стеклянные шарики. – Может быть, кто-то из Нижнего Мира дорог твоему сердцу… и окажется под ударом?

– У многих Охотников есть Нижнемирские, которые им дороги, – спокойно ответила Диана. – Невозможно полностью отделить нас от группы человеческих существ, с которыми у нас больше общего, чем с простецами.

Она сама знала, что на это можно ответить: простецов мы не боимся. Зато боимся Нижнемирских, а то, чего мы боимся, мы жаждем контролировать. Но вряд ли Гораций отдавал себе отчет в таких психологических тонкостях. Она села, сопровождаемая огненным взглядом Инквизитора Диарборна, в котором читалось открытое омерзение.

– Это слишком сложный вопрос, – сказала Джиа, поднимаясь на ноги. – Я думаю, голосование стоит отложить на неделю, пока Совет не ознакомится со всеми возможными последствиями решения.

Инквизитор все с тем же выражением лица перевел взгляд на нее, но ничего не сказал. Совет облегченно загудел. Даже Горацию Диарборну хватило ума не ломить против общественного мнения прямо сейчас. Собрание окончилось. Он остался на помосте, последователи окружили его плотной толпой.

Изнемогая от усталости, Диана зашагала к одному из ближайших выходов. Ее словно вызвали свидетелем на публичную казнь, только чтобы отложить экзекуцию на неделю. Облегчение – да, но и страх. Страх перед тем, что уготовило им будущее.

– Диана! – голос был высокий, с акцентом.

Диана обернулась и увидела женщину из Барселонского Института – Трини Кастель. Ее птичья ручка легла на локоть Диане.