Королева Варваров

— Я подумала, что могу тебе понадобиться. Неужели моя служба закончилась?

— Старая бестия, — голос Венуция наполнился тихой благодарностью к юркой старушонке, — ты вовремя подумала о своём короле.

— Я знаю, что тебя гложет.

— Что?

— Красивая чужеземка — наша королева. Тебя волнует её состояние.

— Тише ты! — Венуций зажал Эримоне рот и осмотрелся, не услыхал ли кто их разговор и особенно последние слова старухи. Но никто не обращал на них внимания.

— Значит, я угадала, — удовлетворённо произнесла Эримона.

— Только говори тише.

— Я угадала, — продолжала твердить старая бригантка. — Не разучилась я с годами читать в сердцах людей. Скажи, король Венуций, да продлят боги твою жизнь, эта римлянка стала дорога и любима, как ни одна бригантская женщина?

— Прекрати, — прошептал Венуций. Но повитуха не унималась.

— Славно ты отомстил Картимандуе, — продолжала она. — Ой, как славно! Но сейчас ты хочешь узнать про жизнь королевы? Скажи, я права? Тебя волнует, не умерла ли она при родах? Верно?

— Да!

— Тогда прикажи мне сходить к ней и проверить.

Венуций молчал. Он не в силах был дать такой приказ.

— Я понимаю, — опять вмешалась Эримона, — ты стыдишься своих воинов. Тогда я спрошу по-другому. Ты не велишь меня сжечь на костре, если я без твоего позволения пойду и сама проверю твою римлянку? Как она себя чувствует?

Венуций улыбнулся. Но продолжал молчать.

— Вот и хорошо, — обрадовалась хитрая служанка. — Король не рассердится. Он добрый. А я сбегаю. Актис, какое чудное имя, была жива, когда родился Бригантий. Только потеряла сознание. А что с ней сейчас, я мигом узнаю и прибегу рассказать.

И она убежала быстро, как молоденькая девчонка. Венуций внезапно вспомнил, что точно также быстро всегда исчезала и появлялась Гайятта, маленькая служанка Картимандуи.

Эримона отсутствовала недолго. За это время бард по имени Глур спел лишь одну песню. Но когда через определённое время она появилась, Венуций вздрогнул от нехорошего предчувствия. Лицо старухи было искажено страхом, вернее даже ужасом. Венуций приготовился услышать страшную весть…

Не один Венуций думал об Актис в минуты общей радости и праздника. Был ещё один человек, которому не давала покоя прекрасная чужеземка. Он скрипел зубами от ненависти к ней, когда вспоминал её лицо и стройную фигуру. Этим человеком был Мэрлок — главный друид бригантов.

Как только он увидел, что все отправились в дом короля, мужчины пировать, а женщины ухаживать за младенцем, который теперь будет жить во дворце отца, и все совершенно забыли про Актис, которую покинули сейчас, даже самые близкие служанки. Мэрлок понял, что его час наступил. Когда никого не осталось поблизости, он ужом скользнул в дом королевы.

Бедная Актис! Её оставили в полном одиночестве, после того, как она с такими муками выполнила то, чего ждали от неё британцы. Варвары оправдали в этот раз своё название. Они не накрыли несчастную мученицу даже покрывалом, и она, омытая прохладной водой, лежала и дрожала от холода. Она была без чувств, и то, что происходило вокруг, не доходило до её сознания. Боль кончилась, и это было главное. Женщина едва успела услышать голос родившегося ребёнка и тут же потеряла сознание. Актис даже не успела обрадоваться, возможно, она даже и не совсем поняла, что всё, наконец, кончилось. Никто не показал ей ребёнка, никто не успокоил её, и не сказал ободрительных слов. Женщины лишь закричали, зашумели, а потом и вовсе куда-то пропали. Актис этого не увидела.

Так она стала матерью.

Как кошка, вышедшая на ночную охоту, крался Мэрлок по жилищу Актис. Он не производил ни малейшего звука мягкими движениями. Огонь, освещавший комнаты, давно погас, но друид прекрасно видел в темноте и ни разу не споткнулся. Вот он у заветной цели. Актис лежит перед ним беззащитная и беспомощная. Друид всё-таки зажёг огонь, после чего уже не мог оторвать взгляд от римлянки. Та лежала перед ним, прекрасная в своей наготе. Дрожь пробежала по телу Мэрлока.

— Да, ты прекрасна, — то ли ей, то ли самому себе, начал говорить жрец. — Я увидел это ещё в доме короля иценов. О, боги, сказал я тогда, вы даёте римлянам не только страны, земли и победы, вы даёте ещё им прекрасных женщин. А потом погиб Дарго! Мой сын, мой ученик, моя гордость, и виной тому была ты. При первой встрече ты стала у меня на пути и победила. Теперь ты забрала у меня моего второго сына — Венуция. Сколько я потратил сил, чтоб сделать из него настоящего бриганта, мужчину, короля? Только богам это известно! И опять ты отнимешь его у меня, Но самое страшное, это то, что ты отнимаешь меня самого. Я уже не тот Мэрлок, перед которым трепещут британцы, второй на острове после Вирки. Теперь я не могу даже ребёнка уверить в своём величии. Мы не можем с тобой ходить по одной земле, дышать одним воздухом, пить воду из одного источника. Кто-то из нас должен умереть. Я не могу умирать, пока моя земля не освободится от нечестивых римлян. Значит, умрёшь ты. Так говорят мне боги. Мэрлок достал из-за пояса шнурок, которым он подвязывал плащ и задумчиво стал вертеть его в руках.