Королева в услужении

Только хриплое, ужасно медленное дыхание свидетельствовало о том, что она еще жива. Осматривая голое, грязное, лишенное элементарных удобств помещение, будто никогда не видел его раньше, Николас впервые внезапно подумал: а не слишком ли буквально он истолковал приказ относительно «строгой изоляции и никаких излишеств»: И словно защищаясь от обвинений, которые пока никто не выдвигал, он ухватился за возможность проявить некоторую заботу.

— Она не должна лежать без присмотра. Где ее служанка? Старая ведьма. Вероятно, сбежала от страха.

Выскочив в коридор, Николас позвал караульного, который, стараясь выгородить Кейт, доложил, что она недавно вышла подышать свежим воздухом после долгих часов, проведенных в комнате больной. Караульный произнес все это таким тоном, точно Кейт должна вернуться с минуты на минуту.

— Поди приведи Марту, скажи ей, чтобы захватила метлу, свечи, чистые простыни и новое одеяло.

Николас возвратился и, оставшись стоять в дверях, соединявших внутреннюю и внешнюю комнаты, стал размышлять над словами священника о раскаянии, которое охватывает людей, когда умирает объект их ненависти. Ему вспомнились многочисленные рассказы о поведении короля после смерти Бекета. Но то было, конечно, убийство по его приказу, а здесь совсем другой случай. И все же потом король очень переживал и сожалел о том приказе. Как бы он не стал сожалеть и о своем распоряжении — «никаких излишеств».

Лишь при свете внесенных свечей Николас заметил деревянную доску с нарисованной мишенью, чернильницу и перо, которые Кейт — как всегда неряшливая, — сняв с колен Альеноры, положила прямо на пол возле кровати. Николас какое-то время рассматривал эти предметы, потом подошел к больной и поднял ее безжизненную руку. Как он и предполагал, пальцы были в чернильных пятнах. Следы от чернил виднелись и на доске, там, где перо соскальзывало с бумаги. Даже глупец мог догадаться, что все это значило, а Николас не был глупцом. Несомненно, королева, еще будучи в сознании, что-то писала. Схватив свечу, он бросился в другую комнату к столу, на которой лежал большой пергамент: быть может, королева в последний момент одумалась и все-таки подписала чертов документ? Но нет. Пыль на пергаменте являлась еще одним свидетельством скверного содержания помещений королевы. На пыльном столе было отчетливо видно, где до сегодняшнего утра стояла чернильница и лежало гусиное перо.

— Прекрати, — сказал он Марте, начавшей прибирать спальню. — Ищи письма, любые исписанные предметы.

Сам Николас обыскал внешнюю комнату, но ничего не обнаружил. Да и оборудовать тайник было невозможно. В помещении находились лишь стол и две деревянные скамейки. На каменном полу — несколько грубых тростниковых циновок, не менявшихся много лет. Стены тоже сложены из камня, без всяких щелей и ниш.

— Здесь ничего нет, — сказала Марта, когда Николас заглянул в спальню.

— Ты посмотрела под кроватью и в постели?

— Да, — ответила она, кивнув на соломенный тюфяк Кейт.

— Проверь и в другой постели.

— Тревожить умирающего — дурная примета, — сказала Марта, отступая.

— Сейчас же проверь, я приказываю.

Но женщина не шевельнулась, а только молча стояла и таращила глаза. Она, как и все слуги, очень боялась Николаса, однако суеверный ужас оказался сильнее всех остальных страхов. Ему ничего не оставалось, как самому приняться за дело.

Содрогаясь, но действуя решительно, он убедился в том, что написанное королевой в последний светлый момент не спрятано под подушками или среди простыней.

И когда до сознания Николаса дошло все значение случившегося, лицо покрылось холодным потом. Король, отдавая приказ де Гланвиллу, а тот, в свою очередь, повторил его Николасу, особо подчеркнул, чтобы к королеве без особого разрешения не допускались никакие посетители и пресекались всякие попытки с ее стороны наладить переписку. И вот ей все-таки удалось отправить куда-то послания. И видимо, очень важные. Человек, заболевший чумой, не станет писать о пустяках. Старая колдунья Кейт, безусловно, замешана. Николас вновь кинулся в коридор.

— Куда старуха, по ее словам, пошла?

— Во двор, п-п-подышать с-с-свежим воздухом, сэр.

— Ты уже один раз соврал мне. Куда она пошла? Или мне нужно подвесить тебя за большие пальцы, чтобы узнать правду?

Человеку, подвешенному за большие пальцы, явно никакой пользы от кожаной куртки, разорванной или починенной. Заикаясь и потея, караульный выложил все, что ему было известно.