Королева в придачу

Франциск ответил не сразу. Но потом сказал, что через неделю она предстанет перед представителями знати и духовенства, и должна будет во всеуслышание заявить, что признает его законным королем.

– А будет ли присутствовать при встрече мсье Саффолк?

Ей надо было услышать это из уст самого Франциска! Но он медлил, глядя на пламя в камине. Это молчание стало невыносимым. Мэри была ещё очень слаба, плохо справлялась с волнением, и слезы неожиданно вновь потекли у неё из глаз. Наконец Франциск сухо сказал, что пока против Саффолка не предпринимают никаких мер. Никто даже не знает, что он узник в Шатле, и только от поведения самой Мэри зависит, как с ним поступят. Ведь Брэндон повел себя недопустимо! Они запросто могут огласить его попытку похитить вдовствующую королеву и устроить такой скандал, что король Генрих сам пожелает его наказать. Но, если Мэри будет послушна, то герцог Саффолк и в самом деле как официальное лицо и посол Англии будет присутствовать на церемонии её отказа от своих прав. А пока... Франциск уже виделся с ним. Брэндон понимает, что его положение плачевно, однако он даже осмелился угрожать, что, если с сестрой его короля что-то случится... Но в конце концов узнав, что она поправляется, со всем смирился.

– Он очень любит вас, Мари, – закончил Франциск так же сухо и холодно, – Вы понимаете, что только ценой вашего молчания и полного повиновения я могу даровать ему свободу?

Она слабо кивнула. Слезы застилали ей глаза, она хотела их незаметно вытереть, но Франциск заметил её движение. Взгляд его несколько смягчился. Он всегда был добр к женщинам, и не переносил их слез.

– Не плачьте, Мари. Вы... – он сделал над собой усилие. – Вы ведь всегда любили только вашего женамутье.

– Не всегда. И вы знаете это.

Она сказала это, понимая, что Франциску хочется это услышать. Но её слова прозвучали так искренне, что Франциск был тронут. К тому же ей самой казалось, что были моменты, когда она любила этого доброго, приветливого мужчину. Герцог вновь посмотрел на огонь. Он вспомнил, как безумно хотел эту красивую молодую женщину, вспомнил, как страстно они целовались, как она трепетала в его объятиях... И неожиданно вновь ощутил желание. Он заёрзал на месте. Ему не следует расслабляться, не следует забывать, что лишь усилиями матери она не смогла препятствовать его целям!

– Вы хотели обмануть меня, Мари, – строго произнес он.

– О, никогда!

Она встала столь стремительно, что шелк покрывала, зацепившись за резную спинку кресла, соскользнул с её головы. Она не успела его подхватить, и у Франциска расширились глаза, когда он увидел её лицо. Она отшатнулась, закрылась ладонями...

– Не смотрите на меня, Франсуа!

– Мари... Боже мой!..

Она отступила в тень, отвернувшись от него.

– То, что случилось со мной, ужасно. Видит Бог, я не хотела этого, и клянусь спасением души, никогда не намеревалась стоять на вашем пути! Вы король, Франциск. Я признавала это ещё до того, как поняла, что со мной, и искренне уважаю ваши права на трон. Никогда бы я не посмела... не решилась встать у вас на пути. Я бы отказалась от своих прав, уехала... Вышла бы замуж за Чарльза Брэндона, и никто бы ничего не узнал! Ещё до брака с Людовиком мой брат король Генрих обещал мне, что, если я овдовею, то выйду замуж по собственному желанию, и я бы настояла на этом своем праве.

Она умолкла, украдкой взглянув на него. Лицо Франциска было каким-то отстраненным, задумчивым, меж бровей залегла борозда. Мэри не знала, о чем он думает, но его молчание напутало её. Забыв обо всем, она упала перед ним на колени.

– О, государь, я буду послушна во всем! Я сделаю все, как мне велят, только пощадите милорда Саффолка... Он не сделал бы вам никогда зла! Он ведь понимал, что у нас не было шансов воспрепятствовать вам!.. Он просто опасался за меня.

Теперь она плакала, не таясь, не отворачивая лица. Пусть он видит её такой жалкой, униженной, разбитой... непривлекательной. Франциск подал ей руку, помогая встать.

– Успокойтесь, Мари. Конечно, герцог Саффолк вел себя немыслимо дерзко, но сейчас все это в прошлом. Разумеется, я мог бы покарать его, однако я его должник – он спас меня в лесу близ Амбуаза.

В этом был весь Франциск: личные чувства зачастую играли для него более важную роль, чем государственные соображения. Но свои интересы он все же учитывал.

– Вы сказали правду, Мари, когда ссылались на разрешение Генриха Английского не препятствовать вашему вторичному замужеству?

Она, поглядев на него с удивлением и надеждой, подтвердила это, даже сослалась на то, что свидетелями обещания её брата были Катерина Арагонская и канцлер Вулси. Всемогущий Вулси, настроенный на профранцузскую политику! Мэри особо подчеркнула, что эта идея исходила именно от него, и так и не поняла, чем вызвана насмешливая, даже циничная улыбка Франциска.