Коридор оказался не таким уж и длинным. Вскоре Соня поняла, что каменные стены уже давно остались позади, а она идет по туннелю из переплетенных между собой стволов и ветвей деревьев. Почувствовался сквозняк, и пламя свечи затрепетало, готовое вот-вот погаснуть. Соня торопливо прикрыла его рукой – не хватало еще остаться здесь без света.
Туннель был значительно ниже коридора и с каждым шагом становился все ниже и ниже. Сначала переплетения ветвей были такими густыми и плотными, что казалось, будто это и не ветви вовсе, а какие-то высеченные на стенах рельефные узоры. Свет от трепещущего пламени свечи падал на эти тугие узлы и обвития, создавая иллюзию движения. Толстые побеги переплетались с тонкими, словно душили их в борьбе за место существования. От всего этого создавалось неприятное ощущение. Постепенно, ближе к выходу ветки редели, становились тоньше, местами даже стали попадаться одиночные пучки листьев, и сквозь них можно было разглядеть мрачное темное небо, низкое и тяжелое, затянутое сизыми с розоватым отливом тучами, сквозь которые тщетно пыталась пробиться луна. Поредевший туннель закончился, и Соня, выйдя на улицу, замешкалась. Она не знала, что ждет ее там, за пределами туннеля, и она все дальше отходила от зеркала – единственного спасительного выхода из этого места. Соня осмотрелась.
Повсюду росли деревья, изогнутые, кривые стволы которых были подобны каким-то странным, уродливым фигурам, застывшим в вычурных позах. От туннеля между деревьями извивалась песчаная тропинка, заманивая все дальше и дальше. Густой туман застилал землю, свисал мутными лохмотьями с ветвей деревьев, со всех сторон тянул к Соне свои призрачные руки. Мрачный, унылый пейзаж. И тишина… Жуткая, пугающая, неживая тишина… Ни птичьих трелей, ни дуновения ветра… Словно туман окутал все и всех, и усыпил на только ему одному известное время. Не решаясь отходить слишком далеко от того места, где стояло зеркало, Соня оглянулась. Позади нее возвышался темной глыбой огромный каменный замок с острыми башнями и выступающими зубчатыми деталями. В полумраке сложно было его разглядеть, но казалось, он весь состоит из углов и острых краев, и почти до половины густо зарос ползучими лианами. Понятно, почему в зале не было видно окон: они плотно затянулись разросшимися стеблями. Соня, запрокинув голову, медленно подняла взгляд до самых верхушек башенок: только там, наверху виднелись изредка расположенные маленькие, незастекленные окошки.
Но несмотря на туман и такой мрачный пейзаж, здесь не было холодно. И Соня, стоя в одной ночной сорочке, совсем не замерзла. Она пошевелила пальцами босых ног, на которые прилипли влажные песчинки, и неожиданно улыбнулась. Было в этом странном месте что-то такое… не объяснить. Соне уже давно не было так легко: она ни на кого не сердилась, никому не желала зла, и при этом ее голову не пронзала та ужасная боль. Она, как будто, снова стала прежней – веселой, беззаботной и счастливой. И это чувство, так неожиданно свалившееся на нее, опьяняло и наполняло радостью сердце. Хотелось вдыхать полной грудью, смеяться и кружиться в каком-нибудь безумном танце. Она почувствовала, что вдруг освободилась от чего-то страшного.
Вдруг в полной тишине раздался громкий рык.
Соня от неожиданности вздрогнула и заозиралась по сторонам. Казалось, это страшное рычание звучит отовсюду. Звук становился все громче, к рычанию добавился треск ломающихся деревьев, тревожный крик птиц, согнанных с насиженных мест. В ту же минуту пламя свечи погасло, и Соня оказалась в полной темноте. Казалось, будто маленький огонек тоже испугался и решил спрятаться. Соня застыла, пытаясь разглядеть в тумане источник этих звуков. И вот, наконец, она увидела