Королева отшельников

И прекрасно существовать она могла совершенно в спартанских условиях. Мягкие диваны под нежнейшим бархатом, да, пусть будут, не лишние. Но если их нет, она могла уснуть на голом полу. И проснуться отдохнувшей.

А этот ее Илья…

Нежные щеки, вялые губы, ухоженные ногти. И эти белокурые кудри по плечам. Отвратительно!

Нет, не нравится он ему. И вряд ли он когда изменит свое мнение о нем.

– Вы жить где собираетесь? – спросил он, когда Лада все убрала, вымыла и засобиралась в спортзал.

– У него, наверное. Еще не обсуждали. – Она рассеянно рылась в спортивной сумке. – Па, ты мои шорты спортивные не видел?

– В комоде, в верхнем ящике. Сама постирала, сама положила и не помнишь, – отозвался он из-за газеты, которой закрылся и в которой не прочел ни строки. – А у него, это где? У него есть отдельное жилье? Есть своя квартира?

– Да не знаю я, пап, – призналась Лада и нахмурила лоб. – А ты чего пристал? Хочешь квартиру нам подарить?

– Если возникнет необходимость, подарю. – Он заломил уголок газеты и подмигнул ей. – Только скажи.

– Да нет. Не надо. – Она с грохотом откатила верхний ящик комода. Вытащила спортивные трусы, которые называла шортами. Швырнула их в сумку. – У Ильи дом огромный.

– Не у Ильи, а у мамы.

– Не у мамы, а у мамы с Ильей, если точнее.

– И станешь ты там жить служанкой. – Он подставил щеку для поцелуя, дочь никогда не уходила из дома, не поцеловав старого отца. – Станешь ухаживать за жирной старой теткой, страдающей болезнями суставов.

– У них есть служанка, пап. – Лада склонилась к нему, поцеловала. И тихо рассмеялась прежде, чем уйти. – Ты газету переверни. Так читать неудобно – вверх тормашками.

Глава 2

– Илюша, сынок, ты мне ничего такого не говорил. – Наполовину скрытые морщинами глаза Киры Сергеевны заблестели. – Ты даже не намекал, что собираешься жениться.

Илья замер посреди ее комнаты. Когда именно так у матери блестели глаза, жди какой-нибудь гадости. Либо слез, либо приступа бешенства. Она не часто, но срывалась. Все никак не могла забыть прежних привычек, когда руководила огромным заводом и в пух и прах разносила подчиненных. Он не был ее подчиненным, он был ее сыном. И приступов ее агрессии не боялся совершенно. Даже если в его сторону летели костыли или посуда. А вот ее слез он не переносил. Это было ужасно. Некрасиво. Отвратительно. Гадко.

Толстое лицо матери корчилось, морщилось. Слезы текли так обильно, что казалось, кто-то сверху поливает ей на голову из чайника. Глаз вовсе не было видно. И еще она при этом страшно выла. Причитала, как старая деревенская бабка. И еще становилась немощной, слабой. А она не должна была быть такой. Не имела права! Она была сильной, железной, волевой. Она была Кирой Сергеевной Андреевой! Не у одного мужика тряслись колени, когда она обходила завод. Ее боялись многие. И это ему всегда нравилось. С этим чувством он вырос таким – защищенным.

– Мам, я говорил тебе. Ты просто забыла, – соврал он.

Подошел к огромному креслу, в котором мать сидела с ноутбуком на коленях, наклонился, потрепал ее по щеке.

– Ты просто замоталась, забыла.

– Замоталась! – фыркнула она, покосившись на него недоверчиво. – Это раньше я могла замотаться. Когда была на своих ногах. Теперь-то что? Теперь все пущено на самотек. Все, Илюшенька.

– Мама, да ты и теперь все держишь в своих руках, – принялся он безбожно ей льстить, зная прекрасно, как ей это нравится. – Без тебя ничто не решается.

А вот это было правдой. Он до сих пор носил ей на подпись почти все приказы. До сих пор не мог принять самостоятельно ни единого решения, пока она не одобрит. И это его бесило, и еще как!

– Ладно, ладно. – Она поймала его за шею, наклонила ниже и припечаталась полными губами к его щеке. – Любимчик мой…

– Я тоже тебя люблю, мам. – Илья осторожно высвободился из материных пальцев, казавшихся стальными. – Так что, мам? Ты будешь готова к пяти? Я за тобой заеду, и мы поедем к ним.

– К пяти! – Ее лицо тут же затряслось. – Мало того, что ты женишься на неизвестной девушке, так еще и свататься приказываешь тащиться к ним в ночлежку.

– У них не ночлежка, а большая квартира в престижном районе. С хорошим ремонтом и мебелью. И вообще, мам… Ты сколько раз мне повторяла: не гонись за избалованными девушками. Не нужны они тебе. Говорила?

– Говорила, – нехотя согласилась она.

– Вот… А Лада как раз из таких, из неизбалованных.

– Лада! Имя-то какое чудное!

– Модное нынче, мам.

– Так это нынче. А она не сегодня родилась, Лада твоя. Ее сколько лет назад так назвали, а?

– Двадцать два года назад, мам.

Илья стоял возле огромного зеркала, встроенного в широкую дверцу шкафа, и наблюдал за реакцией матери.

– Ага… А тогда такие имена разве в моде были? – Она с сомнением качнула головой. Захлопнула крышку ноутбука. – Ладно, буду готова к пяти. Раз сын просит, буду готова. Ты Лизке прикажи, чтобы помогла мне.

Лизавета была ее личной сиделкой. И распоряжалась ею исключительно мать. Илья не только приказывать, просить ее не мог ни о чем. Лиза не подчинялась. Мать знала об этом прекрасно, но все равно сказала именно так.