Королева ночи

Они сидели на кухне, пили кофе и разговаривали, они в жизни столько не общались, поэтому решили, что им надо чаще говорить друг с другом по душам. Они мужественно дождались трёх часов ночи. Он сделал ещё несколько серий по семь кадров и они порадовали его ещё несколькими вариантами: «Цель всякой жизни – месть», «Цепь всякой жизни – смерть» и «Цена всякой жизни – смерть». Некоторые сентенции не были лишены смысла. Три варианта у него даже не вызывали возражений: «Цель всякой жизни – смерть», «Цель всякой жизни – месть» и «Цена всякой жизни – смерть». Во всех трёх повторялось сочетание двух слов «всякой жизни», два раза – «цель», два раза – «смерть», один раз – «месть» и один раз – «цена». Извлечь что-либо путное у него не получилось, сестра тоже ничего не придумала, но убедилась, что не только он видел эту фигню с рекламой.

Он тут же выложил свои снимки в интернет, на форум «фото.ру» и успокоился. Зря он успокоился. Он получил массу откликов, в основном над ним стебались и талдычили про фотошоп и сетовали на отсутствие у него фантазии, он не стал заморачиваться и просматривал отклики, не надеясь на что-то полезное, но одно сообщение его ошарашило: «Я вижу, ты получил мои послания, мы с тобой и так должны были скоро встретиться, но, если ты не хочешь просто ждать нашей встречи, то давай увидимся под землёй, между местом, где мертвые дома, а живые в гостях, и местом, где только живые, где мёртвым не рады, и всё это рядом», – дешёвые стишки, подумал он: под землёй – это просто, это метро, это проще всего, место, где мёртвые дома, а живые в гостях, это тоже просто, это кладбище, а вот место, где только живые, где мёртвым не рады, это посложнее, найти бы хоть приблизительное место, кладбище недалеко от метро, это может быть в центре, Ваганьковское, Даниловское, Новодевичье, недалеко Лужники, значит метро «Спортивная», похоже, там, – «завтра в три часа ночи. Твоя смерть».

Ник ужасный, подумал он и стал разглядывать аватарку. На ней красовалась ну, конечно, костлявая с косой. В плаще с горящими глазами. Аватарка мигнула и сменилась на фото девушки с чёрными губами, нарисованными слезами, жгучими чёрными же волосами и татуировкой верёвки на тоненькой шее. Он стал с интересом наблюдать за сменой аватарок: мелькнуло изображение молодки в русском народном костюме: в руках у неё череп на палке со светящимися как фонари глазами, это сказка «Василиса прекрасная» с рисунками Билибина, сразу узнал он. Картинка стояла у него перед глазами: он так боялся её в детстве, что выбросил книжку, потом жалел, потом нашел на Алиб.ру, но или потому, что это была не его книжка, или потому, что он уже вырос, священного трепета ему испытать уже не удалось. Потом аватарка сменилась рисунком Гюстава Доре, где пухлый малыш с цветами в руке сидит на голом черепе. Затем снова показалась костлявая с косой.

Минут пять он следил за сменой образов, пока неожиданно для него сообщение не дрогнуло и рассыпалось на буковки, которые наперегонки друг с другом разбежались прямо у него на глазах. Он, как дурак, сидел и моргал.

Итак, завтра он встретит смерть. Интересный речевой оборот, хорошо бы это не произошло буквально, и после встречи он вернётся спокойно домой и забудет всё как сон. Вот черт, подумал он. Что мне надеть? и тут же одернул себя, как девчонка! Но может, есть какой-то дресс-код? Надо бы узнать. Узнать у кого? Сестре рассказать или нет?

– Слушай, – сказал он, – мне тут свидание назначили.

– Правда? – обрадовалась она.

– Ага. Не знаю в чём пойти, посоветуй.

– А кто она?

– Не знаю.

– Сколько лет?

– Тоже не в курсе. Много, наверное, подумал он.

– А ты вообще откуда её знаешь?

– По инету.

– Какие интересы? Вот это вопрос.

– Она говорит, что её интересует смерть.

– Она что, из готов? – спросила сестра.

– Не знаю, не уверен, – уклонился он.

Сестра наморщила лоб, как она делала в детстве, когда задумывалась:

– Ну тогда надень что-нибудь чёрное, строгое, не ошибёшься.

И правда, какая ерунда, и всё-таки странно. Он как мальчишка волновался и не мог есть целый день, думал, как ему попасть на станцию Спортивная в три часа ночи.

В десять вечера он был уже одет в чёрные джинсы и чёрную рубашку, у какого-то латинского парня есть песня «Чёрная рубашка», она прилепилась к нему и он напевал весь вечер: «Я стою в рубашке чёрной, а под ней уже я мёртвый», подходящая песенка, в которой звучит мужество отчаяния. Чёрная рубашка ему очень шла. В одиннадцать он вышел и на метро приехал на «Спортивную», нашёл скамейку посередине зала и оставшиеся три часа сидел и думал обо всём подряд, глядя на волны людей, которые текли мимо него, а он для них был как человек-невидимка.

После часа ожидания он уже был готов в любой женщине видеть смерть. Но ни одна не обращала на него внимания, вот эта красивая, подумал он, что она делает в метро в час ночи?