И тут всё сложилось. Как мозаика. Снять на телефон молодого человека и новую жену отца было проще простого. Пока они смеялись и ели мороженое, компрометирующие фото были готовы. Вот они вместе наклонились над её айпэдом, видимо, смотрят её свадебные фотографии, вот они улыбаются и едят мороженое из креманок длинными ложками, вот она пальчиком вытирает его испачканный мороженым нос. Смеются. Всё складывалось как нельзя лучше.
После прогулки Вадим и Луиза старательно делали таинственный вид, неохотно и несогласованно отвечали на вопросы и многозначительно отмалчивались.
Сделать аккаунт на одноклассниках – раз плюнуть. В качестве аватарки для подложной страницы взяли фото, где он весело смеялся с новой женой отца. Статус поставили: влюблён! Анкету заполнили быстро: возраст 30, профессия: программист, место учёбы, ну, конечно – университет – они с женой отца действительно учились вместе, а в парке встретились случайно, подстава выглядела убедительно, потому что была замешана на правде, возможно, у них в универе и роман был. Выложили фото с прогулки, натаскали и поместили фото якобы из его турпоездок, где главный герой в шортах по колено и в шляпе с широкими полями стоял довольно далеко от снимающего на фоне роскошных волн и пальм, при таком ракурсе разглядеть лицо почти невозможно, и так сойдет! решили они, они даже подобрали виртуальному любовнику домашнего питомца, кто же подумает, что это левый акккаунт, если есть такое количество фоток да ещё и с симпатичным котэ? Тут же они накидали любовных сообщений: Целую, скучаю, жду, вспоминаю, какая ты красивая, и так далее. Получилось вполне правдоподобно.
Дело сделано. Отец, сам азартный пользователь, и завсегдатай социальных сетей, обязательно найдет эту переписку и сделает необходимые выводы. Папа попался на крючок. Он прочитал всё это на одном дыхании. Доверие было подорвано. Никакие оправдания не помогли. Он выгнал её из дому:
– Анимподест! Это моя квартира, – тут же напомнила она.
Он извинился, быстренько собрал вещи и гордо вышел.
Недели две жил у своего приятеля, а когда понял, что начинает дичать, вернулся в семью, где его приняли с выражением безмолвной укоризны на лицах и тайной радостью внутри. Отец вернулся в семью, но выглядел так, будто у него вырезали сердце и наскоро зашили грудную клетку.
Мать, конечно, испытывала удовлетворение, но вернуть ему душу не получалось, и та радость, которую она испытала при его возвращении, быстро превратилась в обиду. Отец быстро постарел и потерял интерес к жизни.
Тридцатипятилетний Вадим Анимподестович Нарциссов-Исподвывертомский до сих пор страдал от мук совести, из-за того, что он развалил второй брак отца. И не было ни одного вечера, чтобы Вадим не вспомнил вторую жену отца, она по-прежнему жила там же, и он старался не появляться на её улице, потому, что всё там напоминало о его подлости, а теперь, когда он вырос, вот уже десять лет каждый год он посылал ей огромный букет алых роз в напрасных попытках хоть как-то искупить вину и излечить свою израненную совесть. Она естественно думала, что это от отца Вадима и именно этот ежегодный букет помешал ей за эти годы выйти замуж, она полагала, что Анимподест всё ещё любит её, и услужливая шпана воображения поддерживала этими букетами роз огонь под котлом, в котором страдала, как в аду, её измученная душа. Анимподест, возможно, тоже страдал от любви, но букетов не посылал. Получается, что его сынок, Вадим Анимподестович, из самых лучших намерений, которыми как известно вымощена дорога к тому месту, где как раз находился описанный нами котёл, помешал ей устроить личную жизнь.
Дальше всё шло по нарастающей: совесть просто изводила Вадима своими придирками: что ты делаешь, куда пошёл, вернись, как тебе не стыдно, как мать, которая следит за каждым его шагом. И это только начало. После случая с черёмухой он вообще надолго потерял сон, когда пришёл в свой любимый парк и увидел, что стало с его любимой черёмухой, он понял, почему это чувство называется муками совести. Ни на минуту он не мог забыть, что он сделал, и он так и ходил всюду, будто носил на руках мёртвую черёмуху. Жить стало трудно.
Но самая глубокая рана поразила его совесть после того, как слегла мама. В это время он уже жил отдельно, много работал. Она очень быстро превратилась в свою тень. Она всю жизнь красила волосы в рыжий цвет, как у рембрандтовских женщин, а сейчас перестала. Уставала даже после похода на кухню, потом и вовсе перебралась туда спать, чтобы не надо было идти через всю квартиру в туалет. Его сестра, Луиза, старалась поднять ей настроение, приносила косметику, говорила, мам, ну хотя бы накрасься, а ей уже голову было трудно помыть самой. Было так тягостно, что и отец, и сестра, и он сам старались пореже бывать дома.