Королева ничего

– Я этого никогда не забуду, – отвечаю я и думаю о Таракане, который спит по вине моего отца. О Призраке, который был его пленником. О себе, едва не истекшей кровью на снегу после удара его мечом. У меня много поводов для мести ему.

Затем Бомба тоже уходит, и на короткое время мы с Карданом остаемся вдвоем.

– Мадок говорит, что ты будешь биться на дуэли ради любви, – говорю я.

– Чьей? – хмурится он.

«Голодающему мужчине никакой банкет слишком обильным не покажется».

Встряхиваю головой.

– Моя любовь – это ты, – говорит Кардан. – Большую часть своей жизни я провел, оберегая свое сердце. И настолько тщательно оберегал, что мог вести себя так, словно у меня его вообще нет. И пусть сейчас оно у меня потрепанное, изъеденное червями, огрубевшее – но твое. – Он направляется к двери, ведущей в королевские покои, словно давая понять, что разговор окончен. – Говорю на случай, если ты сама не догадалась.

Не давая мне времени, чтобы ответить, он открывает дверь, и мы с ним больше не одни. В зале стоит Фанд и остальная охрана, а рядом с ними нетерпеливо переминаются с ноги на ногу члены Живого Совета.

Не могу поверить тому, что только что сказал мне Кардан, и иду пошатываясь, словно во сне. Я готова его придушить.

– Изменник и его банда вошли в тронный зал, – сообщает Рандалин. – Ждут вашего появления.

– Сколько их? – спрашивает Кардан.

– Двенадцать, – отвечает ему советник. – Мадок, Ориана, Гримсен, кто-то еще от Двора Зубов и несколько генералов Мадока.

Небольшая делегация. Смесь грозных воинов и придворных. Из этого могу сделать только один вывод: Мадок приготовился и к переговорам, и к войне.

Пока мы проходим через залы, бросаю взгляд на Кардана. Он отвечает мне отстраненной улыбкой, и я понимаю, что все его мысли сейчас сосредоточены на Мадоке и приближающемся конфликте.

«Ты тоже любишь его, Джуд, – думаю я о себе. – Ты любила его еще до того, как оказалась пленницей в Подводном королевстве. Любила, когда согласилась выйти за него замуж».

Когда все это закончится, я наберусь смелости сказать ему об этом.

А затем мы выходим на помост, как выходят на сцену актеры, готовые начать представление.

Смотрю на правителей Благих и Неблагих Дворов, на Дикий народ, которые дали нам клятву, на придворных, музыкантов и слуг. Мой взгляд цепляется за Оука, наполовину спрятанного в складке каменной породы. Моя сестра-близнец ободряюще улыбается мне. Неподалеку с грозным видом стоит лорд Ройбен. Вижу, как в дальнем конце зала толпа начинает расступаться, давая Мадоку и его свите пройти вперед.

Сжимаю свои похолодевшие от нервного напряжения пальцы.

Мой отец широкими шагами идет через тронный зал, сверкая своими отполированными доспехами. Впрочем, кроме свеженаведенного блеска в этих доспехах нет ничего интересного, их скорее можно назвать прочными, чем новыми и впечатляющими. На плечи накинут шерстяной плащ с вышитой на нем эмблемой Мадока – обведенный красной каймой астрологический знак Луны. На боку – массивный меч, подвешенный так, чтобы Мадок одним плавным движением руки мог выхватить его. И, наконец, хорошо знакомый мне берет на голове – задубевший и почерневший от засохшей крови.

Увидев его, понимаю, что он пришел не только поговорить.

За Мадоком следуют леди Ноури и лорд Джарел из Двора Зубов со своей маленькой королевой Сурен в уздечке. И самые надежные, проверенные генералы Мадока – Калидор, Бримстоун и Вавиндра по одну его руку. А по другую руку Гримсен и Ориана. Гримсен затейливо наряжен в сшитый из золотых чешуек камзол. Ориана выглядит бледнее обычного, на ней темно-синее, отороченное мехом платье, а единственным украшением служит серебряная диадема, как лед сверкающая в ее волосах.

– Лорд Мадок, – говорит Кардан. – Предатель трона, убийца моего брата, что привело тебя сюда? Прибыл ли ты для того, чтобы добровольно отдаться на милость короны? Возможно, ты надеешься на то, что королева Эльфхейма проявит снисходительность к тебе?

Мадок издает короткий грубый смешок и говорит, глядя на меня:

– Дочка, каждый раз, когда я думаю, что ты достигла ступеньки, выше которой тебе не подняться, тебе удается доказать, что я не прав. И что я напрасно гадал, жива ли ты еще.

– Жива, – отвечаю я. – Но не благодаря тебе.

Получаю некоторое удовольствие, разглядывая лицо Орианы, на котором написано изумление на грани шока от того, что мое присутствие рядом с Верховным королем не шутка, не розыгрыш. Она потрясена тем, что я каким-то образом сумела выйти замуж за Кардана.

– Это твой последний шанс сдаться по-хорошему, – говорю я. – Преклони колени, отец.

Он снова смеется и отвечает, тряся головой:

– Я никогда не сдавался и ни разу в своей жизни не просил пощады. И у тебя тоже не попрошу.

– Тогда ты останешься в памяти народа как предатель, и когда о тебе начнут складывать песни, в них не будут вспоминать о твоих славных победах, но только об этом презренном поступке.

– Ах, Джуд, – говорит он. – Ты думаешь, меня заботит то, какие обо мне песни сложат?