Королева Марго. Искушение страсти

Тот поспешил выскользнуть за дверь, гадая, чем же так насмешил мадам. А Маргарита никак не могла остановиться. Она вдруг увидела ситуацию со стороны: королева, ухаживающая за руками простого парня, обучающая его галантным манерам и читающая стихи с признанием в любви… И все это втайне, взаперти, когда придворные за дверью гадают, чем же там сутками занимается мадам с новым любовником, вернее, никто не гадал, все и так «знали». Никому же не могло прийти в голову, что можно сочинять стихи и срезать заусеницы вместо жарких постельных сцен.

— Мадам Шастильон, никто не должен узнать, чем мы тут занимались, пусть думают что угодно, только не правду! Иначе над нами будет смеяться даже не Франция, а вся Европа!

Теперь они хохотали до слез уже вдвоем. Слышавшие эти почти истерические рыдания королевы и мадам де Шастильон фрейлины решили, что мадам делится впечатлениями от мужской стати любовника-простолюдина. Но королева права, это куда лучше, чем правда.

Маргарита достала увесистый кошель с монетами:

— Передайте и скажите, чтоб исчез и больше не появлялся. Только пусть никому не рассказывает…

Жан, получив деньги, выполнил приказ своей воспитательницы с удовольствием, на замечание, чтоб молчал как рыба, усмехнулся:

— Само собой. Что я, дурак? Засмеют же.

И снова мадам и ее верная помощница-воспитательница хохотали до слез:

— И правда засмеют.

Маргарите пришлось прийти к неутешительному выводу, что талантом к изящным выражениям надо обладать, как и к написанию стихов.

Вздохнув, королева снова засела за переводы с латыни…

Фрейлины попытались заполучить плотника к себе, чтобы понять, чем же он оказался так хорош для опытной Маргариты, но тот словно в воду канул.

Тем временем в Париже и вокруг него жизнь тоже шла своим чередом. Там не подозревали о стараниях Маргариты по облагораживанию юсонских плотников, там продолжали бороться за власть.

Генрих Наваррский сумел завоевать Париж, но, когда сделал это, понял мудрость Генриха де Валуа — на троне Франции нужен католик. И тогда родилась знаменитая фраза Анри IV: «Париж стоит мессы!» Король в очередной раз сменил веру, снова став католиком. В одном он только не изменился — Генрих по-прежнему был крайне любвеобилен и не любил мыться.

Прекрасную Коризанду, несмотря на все ее усилия, Генрих давно бросил: разве мало красоток и без нее?

Очередной любовницей короля теперь уже Франции Генриха де Бурбона стала белокурая красавица Габриэль д'Эстре, дорого обошедшаяся Франции, но немало для нее сделавшая. Король любил красотку долго и даже едва не женился…

Габриэль д'Эстре была стопроцентной шлюхой, правда, таковой сделала ее королева-мать. Еще в шестнадцатилетнем возрасте ее уложили в постель Генриха III, видимо, чтобы отвлечь от миньонов. За ночь с красоткой Генрих заплатил существенную сумму — шесть тысяч экю. Но голубоглазая блондинка, славившаяся своей белоснежной кожей и прекрасными пропорциями тела, быстро надоела королю, ему помимо женских прелестей требовалось наличие у фаворитки ума, а Габриэль была всего лишь хитра и изворотлива.

После короля прекрасная Габриэль просто пошла по рукам, ее укладывали в постель всем, кого хотели прибрать к рукам, но в отличие от Шарлотты де Сов эта малышка не была умна вовсе, и королева-мать использовала ее только для более мелких поручений. Наконец, красотка «осела» в постели герцога де Бельгарда, который даже задумал на ней жениться.

Вот этот герцог и проболтался королю о прелестях своей любовницы, о чем немедленно пожалел. Генрих был очарован белокурой красавицей настолько, что решил заполучить ее, чего бы это ни стоило. А чтобы герцог не мешался под ногами, откровенно посоветовал тому выбросить мадемуазель д'Эстре из головы!

И тут мадемуазель сделала то, чего от нее ожидать было крайне трудно. Дело в том, что, оставленная без «попечения» королевы-матери, она уже твердо остановила свой выбор на герцоге Бельгарде, поняв, что лучше синица в руках, чем постели бесконечных любовников, пусть и галантных, но воспринимающих ее просто как средство развлечения. Стать герцогиней ей нравилось куда больше, чем новой любовницей на месяц кого-то более знатного и богатого, даже короля.

Сам король не произвел на мадемуазель никакого впечатления, вернее, произвел отвратительное. Низкорослый, рыжий, похожий на таракана, вечно вонявший чесноком и не имевший понятия о приличных манерах малый не вдохновлял Габриэль на постельные подвиги даже за большую цену. К тому же она прекрасно знала, что у Генриха Наваррского не бывает любовниц подолгу и он никогда не ограничивался всего одной, имея по несколько сразу, доходило до одиннадцати! Король мог тискать булочниц или кормилиц вперемешку с герцогинями, спать с монахинями или с трактирщицами без разбора.