Королева фей

Она рвалась, и рвался вместе с ней
Юнец, на всё для женщины готовый;
Искусство было всё-таки сильней;
Нашлись для них достойные обновы,
Надёжные, прочнейшие оковы;
Но цепью адамантовой сковал
Злодейку, потрясавшую основы,
А юношу, который сплоховал,
Воитель, развязав, покаяться призвал.

83

Потом Гюйон жестоко, но прилежно
Всё разорил, не пожалев трудов;
Он сжёг дворцы, прельщавшие так нежно,
Ни рощиц не оставил, ни садов,
Ни кущ, ни водомётов, ни прудов,
Уничтожал без всякого почтенья
Достойные роскошных городов
Чертоги, башни, редкие растенья;
Осталась вместо них обитель запустенья.

84

С собою ведьму путники вели
С любовником, и оба шли в печали;
От бывшего эдема невдали,
На них свирепо звери зарычали,
Как будто на волшебницу серчали,
Паломник, впрочем, усмирил их вмиг;
Гюйон спросил его, что означали
Звериное ворчание и рык,
Хоть, разумеется, на воле хищник дик.

85

Сказал Паломник: «Были эти звери
Людьми; они рабы своей вины
И понесли заслуженно потери;
Любовницей своей превращены
Они в зверей, которые страшны».
Воскликнул рыцарь: «Бедствие какое!
Не будут ли они укрощены,
Чтобы потом оставить нас в покое,
Когда вернётся к ним обличие людское?»

86

Паломник трогал всех зверей жезлом,
И превращались в человеков твари;
Обезображены привычным злом,
Слегка стыдились, впрочем эти хари.
И, соучастники в преступном жаре,
Жалели госпожу свою тайком;
Был некто Грилл привержен прежней каре
И, разъярившись в образе людском,
Жалел о времени, когда был он хряком.

87

Сказал Гюйон: «Смотри, ему постыла
Обличия людского красота;
Людская суть ему всегда претила;
Вновь превратиться жаждет он в скота».
Паломник молвил: «Что ж, своя мечта
У каждого; дадим ему свободу!
Грилл - это хряк, он людям не чета,
Свиную сохраняет он породу,
А нам отчалить бы в хорошую погоду!»

Книга третья Легенда О Бритомарте Или О Целомудрии

Песнь V I

29

В свой милый рай младенца принесла,
Где обитает на земле Венера
И потому обитель та светла;
С ней не могли ни Пафос, ни Кифера,
Ни Книд сравниться; дышит эта сфера,
Сияющая как бы вне времён,
Усладами, для коих нет примера,
И потому сладчайшим из имён
Был сад Адониса богиней наречён.

30

А госпожа Природа насадила
Прекраснейшие в том саду цветы,
Которыми любимых наградила;
То был питомник форм и красоты,
Где возникают разные черты
Вещей, где зарождаются явленья,
Многообразные без пестроты
Сверх перечня и сверх перечисленья;
Нельзя не дать о них, однако, представленья.

31