Королева эльфов Шаннары

— Боюсь, очень многое, — прошептал старик. Печальная улыбка осветила сморщенное лицо, напоминающее покрытую бороздами древесную кору, потрескавшуюся от времени. — Ты оказался в Параноре почти так же, как Шепоточек и я. Тебя принесла магическая сила. Но она только впустила тебя сюда, причем на своих условиях. Мы все находимся здесь с ее молчаливого согласия и живы на тех условиях, какие она диктует. Ты уже заметил, как ты выглядишь… почти как привидение, владеющее телом и жизнью, но и тем и другим не в той степени, чтобы быть как все смертные. Это говорит тебе о чем-то, Уолкер? Оглядись вокруг. Паранор только кажется таким, как прежде, он вроде бы здесь, а вроде бы и нет.

Тонкие губы его сжались.

— Ты видишь? Это не мы, то есть Шепоточек, ты и я вернулись в мир теней. Мы все еще в преддверии ада, где-то между бытием и небытием. И мы ждем, Уолкер, волшебной силы, которая восстановила бы нас полностью. Пока этого еще не случилось, нам не помогли до конца ни Черный эльфийский камень, ни наше пребывание в крепости.

Он подошел и осторожно сжал своей рукой камень в ладони Уолкера. Затем медленно вернулся на свое место, чем-то напоминая хрупкую связку темных прутьев на фоне бледного света.

— Для того чтобы Паранор был возвращен в мир людей, должны снова прийти друиды. Точнее, один друид, Уолкер. Ты. Но понимать это — еще очень мало, чтобы стать друидом. Ты должен сделать гораздо больше, чтобы магическая сила стала твоей и ты бы овладел ею. Ты должен преобразиться, возвыситься над собой.

— Преобразиться? — Уолкер был ошеломлен. — Мне казалось, что я это уже сделал. Что еще нужно? Нет, не отвечай. Дай мне самому обдумать все. У меня есть наследие Алланона, то есть Черный эльфийский камень, и все же я должен сделать нечто большее. Ты сказал «возвыситься над собой». Как?

Коглин покачал головой:

— Не знаю. Но если ты этого не сделаешь, друидом не станешь, а Паранор не вернется в мир людей.

— Я останусь здесь, в ловушке, если мне это не удастся? — спросил Уолкер, бледнея от ярости.

— Нет. Ты можешь уйти, когда захочешь. Эльфийский камень освободит тебя.

Собеседники почувствовали себя неловко, повисло раздраженное молчание. Они смотрели друг другу в лицо, сидя на каменных скамьях под стенами замка.

— А ты? — спросил наконец Уолкер. — А Шепоточек? Сможете ли вы уйти со мной?

Коглин слабо улыбнулся.

— Мы получили жизнь за определенную цену, Уолкер. Мы привязаны к волшебной силе «Истории друидов», привязаны навсегда. Мы должны остаться с книгой. Если ее не вернут в мир людей — не вернут и нас.

— Призраки, — произнес Уолкер как проклятие. Он почувствовал тяжесть каменного Паранора, который обступал их со всех сторон. — Итак, я могу добиться личной свободы, но не вашей. Я могу уйти, но ты вынужден будешь остаться. — Его ухмылка стала жесткой и ироничной. — Конечно, я этого не сделаю. Ты знал об этом, не так ли? Ты знал об этом с самого начала. Как, несомненно, и Алланон. А я-то рассуждал, кем буду и что стану делать, как буду управлять своей собственной судьбой. Оказывается, все бессмысленно.

— Уолкер, ты с нами не связан, — обронил Коглин. — Мы с Шепоточком сражались, чтобы спасти тебя, только потому, что хотели этого.

— Вы сражались, потому что это было необходимым условием выполнения задания Алланона, Коглин. Я должен был остаться живым. И если я откажусь выполнить этот приказ или мне не удастся это сделать, то вся затея потеряет смысл! — Он едва сдерживался, чтобы не перейти на крик. — Смотри, что со мной сделали! Как я выгляжу!

Коглин, выждав мгновение, тихо сказал:

— На самом деле плохо, Уолкер. С тобой дурно обошлись.

Снова повисло молчание. Уолкер все так же зло смотрел на Коглина.

— Сейчас мне плохо. А что дальше? Мне предопределено стать тем, кого я презираю? Я должен поступать наперекор себе? А ты, старик, удивляешь меня.

— Но не настолько, надеюсь, чтобы ты не ответил мне?

Уолкер раздраженно мотнул головой.

— Отвечать бессмысленно. Любой ответ, который я мог бы дать, будет преследовать меня позже. Я чувствую, что меня предают мои собственные мысли. Что дано, то дано, к чему рассуждать, не так ли? — Он вздохнул, вдруг почувствовав, как холод камня стал проникать в него. — Я в ловушке, как и вы, — прошептал он.

Коглин оперся спиной о стену замка. Казалось, сейчас он растворится в ней.

— Тогда беги, Уолкер, — тихо сказал он. — Но не избегай своей судьбы, а подчиняйся ей. Ты с самого начала утверждал, что не позволишь друидам управлять тобой. Мы оба жертвы обстоятельств, приведенных в действие три сотни лет назад, и никто из нас не стал бы тем, кем является ныне, будь у нас выбор. Но его не было. И нет никакого смысла возмущаться тем, что сделали с нами. Итак, Уолкер, предприми что сможешь, чтобы обратить ситуацию себе на пользу. Сделай, как предопределено, стань тем, кем должен стать, а затем поступай, как сочтешь правильным.

Уолкер иронично улыбнулся.

— Итак, ты советуешь мне преобразовать себя. Как я смогу сделать это, Коглин? Об этом ты тоже должен мне рассказать.