Королева эльфов Шаннары

Ответ потонул в сильном грохоте, заставившем всех повернуться на север, туда, где неясно темнел Киллешан. Казалось, он так же близок, как и в день, когда они уходили из Арборлона. Грохот пошел на убыль и стих.

— Это Харроу, — сказал наконец Стреса. — Ш-ш-ш. Здесь живут дракулы.

Рен вспоминала: это то ли разновидность демонов, то ли порождения Тьмы. Стреса однажды говорил о них.

— Дракулы, — повторил Гавилан как нечто давно знакомое.

Киллешан вновь загрохотал, настойчивее, чем прежде, напоминая о себе, о своем гневе на то, что они унесли волшебную силу, что нарушили равновесие в природе. Морровинд содрогнулся в ответ.

— Расскажи мне о дракулах, — приказала Рен иглокоту.

Глаза Стресы потемнели.

— Это демоны, как и остальные. Ф-ф-ф! Они спят днем, а ночью выходят, чтобы поесть. Выпивают из живых существ, которых ловят, жизнь, то есть кровь и флюиды жизни. Они превращают… ш-ш-ш… некоторых из своих жертв в существ, подобных себе. — Его тупой нос дернулся. — Они охотятся, как призраки, но обретают форму, когда едят. — Он с отвращением плюнул.

— Мы пойдем в обход, — объявил Трисс. Стреса сплюнул снова, будто ему досаждал неприятный привкус во рту.

— В обход! Фр-р-р! Здесь нет такого понятия «в обход»! На севере Харроу подходит к Киллешану, простираясь на многие мили и возвращаясь к долине и демонам, которые преследуют нас. Р-р-р. На юге Харроу примыкает к утесам, где также охотятся дракулы. Пройти Харроу до вечера нелегко, но мы должны, если хотим выжить. Дневной переход — наш единственный шанс.

— Пока дракулы спят? — догадалась Рен.

— Да, Рен из рода эльфов, — воркотнул иглокот. — Пока они спят. И даже тогда… ш-ш-ш… это не совсем безопасно. Дракулы присутствуют здесь даже сейчас — голосами ветерка, лицами в тумане, точно ваши чувства, подозрения, страхи и сомнения. Ф-ф-ф… Они попытаются привести в смятение и завлечь, удержать нас в Харроу до вечера.

Рен взглянула на искалеченный вулканом пейзаж, на туман, который клочьями свисал с небес на землю.

«Снова в ловушке, — подумала она. — Весь остров — западня».

— У нас нет другого пути? — Стреса не ответил: пустой вопрос.

Подошел Трисс. Его худое лицо было напряжено.

— Орин Страйт тоже говорил о дракулах, — сообщил он тихо. — По его словам, против них нет защиты.

— Но сейчас они спят, — так же тихо возразила она.

Новый раскат грома потряс остров. Он нарастал, словно гнев разбуженного великана. Рокот становился все оглушительнее, толчки — сильнее. Земля под ногами дала трещины, а обломки скал и мелкозем полетели в пропасть. Из Киллешана вырвались пар и зола, в небо взметнулись гейзеры и, выгнувшись светлыми змейками, исчезли в темноте. Из жерла вулкана зловеще выбилось пламя, тонкой струйкой, едва различимой в тумане.

Гарт задержал шаг возле Рен, его пальцы задвигались.

«Быстро, Рен. Остров начинает разваливаться».

Что же теперь делать? Она внимательно посмотрела на всех по очереди. Вот Гарт, загадочный и внешне безразличный, как всегда; спокойный и надежный Трисс, тоже ее защитник; за ним Дал, чем-то встревоженный молчун; она еще не слышала, чтобы он говорил. Эовен — белая тень на фоне серого тумана, вот-вот растворится в нем, и, наконец, Гавилан, неровный, непредсказуемый, наверное, потерянный для нее.

— Сколько времени нам потребуется, чтобы пересечь Харроу? — спросила она Стресу.

Фаун сползла с ее плеча и спрыгнула на землю.

— Чуть больше, чем полдня, — сообщил иглокот.

— Целая жизнь, если ты ошибаешься, — с мрачной иронией изрек Гавилан.

— Тогда нам нужно торопиться, — объявила Рен. Она поставила жезл Рукха перед собой как напоминание. — Идемте. Держитесь ближе друг к другу.

Они петляли по лабиринту впадин, продираясь через заросли высохших деревьев, ощупывая взглядом растрескавшуюся землю под ногами. Стреса старался вести их быстро, но все равно они продвигались с трудом, так как тропа была бугристой, неровной, с многочисленными поворотами. Харроу поглотил их сразу же, окутав почти сплошным туманом, который валил из трещин в земле, поднимался из жерла Киллешана. Появлялись и исчезали какие-то тени, черные линии сцеплялись в подобие скелетов, из-под земли доносился грохот — возникало чувство, что там проснулось что-то ужасное.

Затем послышались голоса. Они возникали ниоткуда — шепот на ветру, который мог появиться в любом месте. Они взывали, подчиняя себе, и для каждого из путников звучали по-своему. Они переглядывались, думая, что идущий рядом слышит то же. И в тревоге спрашивали друг друга: «Ты слышал это? Слышал?» Но оказывалось, что слышал только тот, кто спрашивал, кого окликнули, угадав его ощущения.

Затем появились образы — лица из теней и света, фигуры, быстро мелькавшие в плывущем тумане, образы, менявшиеся в зависимости от того, кому они предназначались, — воплощения желаний, потребностей и надежд. У Рен они принимали облик ее родителей, у Трисса и Эовен — королевы, у каждого свое. Образы подбирались к их сознанию, пытаясь прорваться через все преграды и увести путников в другую сторону.