Королева его сердца

Ее не должно было удивлять, что у человека, который мог играть яблоками своих мышц, оказались губы, способные на не менее удивительные движения, но она удивилась этому. Те несколько поцелуев, которые она позволила себе за свою жизнь, были какими-то скоропалительными, то твердыми и сухими, то мягкими и влажными, и не имели ничего общего с тем жаром и страстностью, с какими губы Данте добивались ее ответа. Он вплетал пальцы в ее волосы, продолжая пить ее губы, как человек, промучившийся жаждой всю жизнь. Глориана делала то же самое, наслаждаясь ощущением того, как его волосы скользили между ее пальцами, и с трепетом прислушиваясь к громовым ударам своего сердца, заглушавшим неумолчный шум колес. Он упивался сладостью и болью, непередаваемым наслаждением, каждой своей клеточкой осязая радость жизни, и Глориана понимала, что любая женщина не смогла бы устоять перед такой страстностью. Он легко поднял ее на руки, и прежде чем она смогла решить, протестовать ей или нет, понес ее в дальний угол вагона. Он усадил ее на свой матрас, покрывая поцелуями ее шею, а потом она почувствовала его теплые руки на своей шелковой блузке. Ей хотелось расплакаться от неудачи, когда он задержался над холмами ее грудей, и его жаркое дыхание проникло через шелк ее застегнутого на все кнопки одеяния.

И тогда он отодвинулся от нее. Его грудь бурно поднималась и опускалась в такт таким же неровным вдохам и выдохам, как и у нее. Он распрямился, стоя на коленях, чуть отвернув голову в сторону и подняв подбородок, – то была настороженная самозащита гордого человека, привыкшего получать отказы в самом многообразном виде.

– Данте… – Более опытная женщина, наверное, нашла бы нежные, успокаивающие слова, чтобы смягчить эту жесткость. Глориана Карлайл мало что знала о мужчинах и совсем ничего именно об этом человеке. – Данте Тревани…

Сам звук его имени зажег огонек удовлетворения в глазах Данте. С бессвязным бормотанием он опустился над Глорианой, вжимая ее в матрас, такой огромный по сравнению с нею, такой широкий в плечах… Она поняла, что каждый дюйм ее существа с этого момента и навсегда принадлежал ему.

Его рука скользнула под ее блузку с такой уверенностью, что кнопки на ней не оказали сопротивления.

– Как это мило, – пробормотал он, когда полы блузки разошлись, открывая ее лифчик. Данте потер тонкий батист между пальцами, а потом потянул за шелковую ленту, пока не ослабла кромка глубокого декольте. У него вырвался тихий, торжествующий смешок, когда его рука скользнула за эту кромку. – Нет корсета!..

– Мне, конечно, следовало быть в нем… – Глориана всегда втайне чувствовала себя виноватой в том, что не носила корсет под дневными платьями, но ее лифчик вполне справлялся с его ролью. Решимость Глорианы сохранить на месте нижнее белье растворилась в удушье горячего наслаждения, когда рука Данте пылающей чашей охватила ее грудь. Она вспомнила его полное неприятие корсета: «Он отделяет мужчину от мягкой плоти женщины».

В этот раз она только порадовалась, что не надела корсет, который бы только мешал. Ничто не могло разъединить их в этот час – мужчину и женщину, созданных друг для друга.

Глориана обвила руками широкие плечи Данте и притянула его ближе к себе. Они целовались, и он губами и языком все еще чувствовал сладкий вкус сахара, сливавшийся с бесподобным вкусом ее губ. Ее тело утратило всякую связь с ее мозгом, и она удивлялась, словно наблюдая за собой со стороны, как у нее сама собой выгибается спина и двигаются бедра в полном согласии с обольстительными движениями Данте.

Он расстегнул ей юбку, и его рука тяжело легла на двойную шнуровку нижних юбок. Она чувствовала, как он нащупывал узлы, проникал пальцем в разрез юбки, чтобы прикоснуться к мягкой плоти ее живота. Но движения его были осторожны и сдержанны, словно спрашивали у нее молчаливого разрешения продолжать.

Внезапно ее охватило ощущение униженности тем, что он сохранял такое холодное самообладание, тогда как она жаждала его прикосновений так страстно, что и думать забыла о благопристойности. Как она могла с такой легкостью забыть все материнские предостережения, все лекции Мод о том, как просто иногда удается мужчине одержать победу над женщиной.

– Я… как видно, я для тебя слишком легкая добыча, – прошептала она.

– Добыча? – Рука Данте замерла.

– Я не должна была так быстро уступать тебе.

Он прижался щекой к ее лбу, и по его телу прошла сильнейшая дрожь.

– Добыча… Я никогда… я никогда не подходил ни к кому таким образом.

Он с трудом отодвинулся от Глорианы, не переставая пристально смотреть на нее такими ненасытно голодными глазами, с ощущением такой первозданной потребности в ней, что она затрепетала от притягательной силы этого взгляда.

– Данте?

– Прости меня, Глориана. – Он опустил голову на руки, словно его разом покинули силы в тяжкой борьбе между долгом и страстью. – Я молю Бога о том, чтобы душа Джона Ди в эту минуту покрылась в аду гнойными пузырями.

Одним стремительным и легким движением он поднялся на ноги и вышел из вагона, прежде чем женщина успела попросить его не уходить.