Королева его сердца

– – Что до меня, то я попытаюсь избежать таких сожалений, – отвечал Данте. – Возможно, именно поэтому и надо все хорошенько обдумать.

Она немного покачивалась на стуле, но не из-за качки вагона:

– Все говорят, что эта пастбищная война скоро закончится, и было бы безопаснее всего подождать. Но я думаю, что окажусь в еще большей опасности, если приеду сюда позднее.

– Что может быть хуже, чем оказаться в самом екле этой войны, Глориана? после того, как сильнейший приберет ранчо к рукам и дело будет сделано.

Трудно было подобрать более удачные слова, чтобы напомнить ему, как близко, почти зеркально, ее ситуация повторяла положение Елизаветы Тюдор.

– Но это твое право по рождению.

– Как видно, ты не слишком-то знаком с неписаными законами о пастбищах. Территория Аризоны не так законопослушна, как остальные штаты. Это ранчо, по здешним правилам игры, будет принадлежать тому, кто первым его займет и заявит об этом. Соседи, вероятно, не знают, что я имею на него права, и поэтому никто не примет мою сторону, если там поселится какой-нибудь ловкач-мошенник.

– Возможно, твои права на ранчо сможет защитить шериф, которого так превозносит мисс Хэмпсон. – Данте была ненавистна сама мысль о том, что кто-то другой мог бы защитить ее лучше его самого, но выбирать не приходилось, если он хотел выудить у нее зеркало.

– Сомневаюсь, чтобы юрисдикция шерифа Оуэнса распространялась на Плезент-Вэлли. И даже если так, с какой стати он должен взять мою сторону? Я почти постоянно разъезжаю с цирком. Не принимаю участия в выборах и не плачу налогов в Аризоне. Законодательство в этих краях действует в интересах местных жителей, да к тому же пользующихся определенным влиянием.

– Глориана. – Он произнес ее имя и помолчал, потому что каждая клеточка его существа восставала против того, что он должен был сказать. – Я тоже не могу тебя защитить.

– Ты обещал. Ты дал мне слово.

Это напоминание пристыдило Данте. Он не мог не поступиться своей честью, не рискуя своими интересами. Его захлестнула волна гнева – на себя и на знаменитого доктора, поставившего его в такое гнусное положение.

– Я выполню свое обещание только в том случае, если ты отдашь мне зеркало.

Он приготовился и к тому, что его будут умолять со слезами, и к тому, что на него выльется поток злобных оскорблений. Однако Глори сделала нечто гораздо худшее. Она признала свое поражение с легкостью человека, которому часто приходилось уступать жизненным обстоятельствам. Она вся дышала разочарованием в нем, и сила этого разочарования была так велика, что у Данте не осталось сомнений: он предал нечто гораздо большее, чем интересы Глорианы. Она разуверилась в нем как в человеке, которого считала надежным, – и это было сделано его собственными руками.

Ему тут же захотелось взять свои слова обратно, убедить ее в том, что это была только шутка, словом, все что угодно, лишь бы вернулась ее пленительная мягкость, которую он чувствовал по отношению к себе до этой злополучной минуты.

– Ты приблудок… – прошептала она.

– Так меня и называли всю жизнь.

Он пережил долгие годы бесчисленных насмешек, но никогда не страдал так, услышав это слово из уст Глорианы. Утрата ее уважения, ее доверия к нему, как ему показалось, значила для него в эту минуту больше, чем благосклонность самого пышного королевства Европы.

– О чем вы там препираетесь? – Видимо, мисс Хэмпсон уже достаточно давно прервала свое бесконечное повествование, поняв, что они ее вовсе не слушали. – Бога ради, мисс Карлайл! Я не видела никого с такими полными слез глазами с тысяча восемьсот шестьдесят пятого года, когда моя мама узнала о том, что застрелили мистера Линкольна. Прошла уже почти четверть века, а я все еще так ясно вижу эти слезы, словно это было вчера…

– Мне очень жаль, – прошептала Глориана Данте, пока мисс Хэмпсон изливала свои воспоминания.

Ее извинение так ошеломило Данте, что он потерял дар речи.

– Это, вероятно, самое меньшее, что один человек может сказать другому. – Ее глаза говорили о таком глубоком сочувствии, которое испытывает человек, сам всю жизнь подвергавшийся оскорбительным намекам. – Я была не права. Я хотела, чтобы ты рисковал своей жизнью ради чего-то важного для меня. И вполне справедливо, что я плачу тебе чем-то в равной степени важным для тебя. Ты выполняешь условия сделки до конца, а я отдаю тебе зеркало. Правда, меня беспокоит, чем я заменю его во время моих последующих выступлений.

– Правда?

– Я должна увидеть это ранчо.

Он припомнил мечтательную надежду Мод на то, что Глориана найдет на ранчо свое счастье, порвав с цирком.

Он припомнил, как ярко сияли глаза Глорианы, когда она объявила, что, завещая ей эту землю, отец тем самым признал ее.

Решимость Глорианы отправиться туда любой ценой убедила его в том, что он должен ей помочь. Он должен обеспечить ее безопасность. А заодно опровергнуть утверждение астролога, унижающее его, Данте. Что ж, если на то пошло, молодой человек примет вызов доктора Ди. Но этого мало. Ему просто необходимо вернуть эту светлую улыбку и ласковый взгляд, и думать здесь больше не о чем.