Королева демонов

Кэшел — с помощью Захага — почти расправился с первым подносом, когда до него наконец-то дошел смысл слов Арии. Он нахмурился.

— Захаг, — позвал он приятеля, — она, видимо, хотела сказать: «мне очень повезло», а? Как ты думаешь?

— Послушай, старший, — пробубнил тот, набив полный рот хлебом, намазанным ореховым маслом, — я прежде говорил, что встречал овец, менее сообразительных, чем ты. Но, похоже, я ошибался.

Шарина стояла посреди залитой красным светом опочивальни, вырубленной в скале, словно изображение Госпожи во плоти. Она могла видеть и слышать. Хоровое пение было громче, чем может вынести человеческое ухо, но сейчас это не имело значение.

Вокруг нее в стенах были сделаны вертикальные оконца. За каждым из них открывалась своя собственная сцена. Шесть из них Шарина могла видеть с того места, где стояла. Из них четыре представляли знакомые ей миры, а два она никогда прежде не видела.

В дальнем левом углу простиралась равнина под черным небом. Всю поверхность почвы покрывали длинные кристаллы, торчавшие из трещин в земле.

На картине не происходило никакого движения. Звезды замерли в небе неподвижно, отражаясь в кристаллах. В небе — ни малейшего отблеска.

Следующая картина изображала город. Прежде Шарина приняла бы его за какую-нибудь древнюю столицу, столь же огромную, как Каркоза или Рагос, а может быть, и древний Кордин — об этих местах девушка читала в эпических сагах, но никогда их не видела, живя всю жизнь в Барка Хамлет.

Единственная человеческая фигура брела под лунным светом: Церикс, кативший тележку по покрытым гравием дорожкам. Возле одного из домов выскочила собака, привязанная на цепь, и беззвучно залаяла.

Холод, сковывавший Шарину и не дававший ей двигаться, добрался, казалось, до самого ее сердца. Она все видела, но не обращала внимания на события, что происходили за рубиновым занавесом.

В третьем окне какие-то существа выкапывали громадную яму в грязи и затаскивали кучу глины на вершину холма. Шарина долго наблюдала за ними, прежде чем до нее дошло: это не муравьи, заново отстраивающие муравейник после погрома, а люди, работающие под надзором демонов. Причем у демонов были острые, словно ножи, клыки.

Шарина, побывавшая в Эрдине на Сандраккане, узнала разрушенные здания на горизонте — это были некогда величественные сооружения на Дворцовой площади. Картина была всего лишь галлюцинацией, а не реальностью, но она могла стать и пророчеством.

В четвертом окне Шарина увидела Кэшела, лежавшего на голой скамье, с которой сползло все постельное белье. Дома, в Барка Хамлет, Кэшел спал прямо на земле или на каменном полу каморки на старой мельнице, где жил вместе с сестрой. Ни перин, ни простыней он не признавал, к тому же, ночи всегда были теплыми.

В ногах у него, свернувшись калачиком, спал примат — пожалуй, тот самый, с кем Шарина играла в шахматы на Пандахе. Шарина отлично помнила его, как и свои чувства к Кэшелу, когда тот спас ее от демонов, но в нынешнем своем состоянии она не чувствовала ничего.

Кэшела окутывала паутина дрожащих линий, но он явно не знал о них. Женщина с татуировками, с костями в мочках ушей, пела и танцевала в местах соединения линий.

Голая колдунья завертелась, потрясая костяной палочкой, и сеть с огнями плотнее сомкнулась над спящим юношей. Кэшел заворочался, но ни он, ни примат не проснулись.

Пятое окно открывало вид на здание из черного камня, которое Шарина узнала, хотя в жизни никогда не встречала его. Она видела не только наружные стены из толстых базальтовых плит, но и тех двоих, что находились внутри. А камни оказались живыми существами — только из другой реальности. У них были головы и языки, которыми они лизали стены, отделявшие их от Теноктрис и Гаррика.

Старуха сидела, скрестив ноги, и чертила круг на каменном полу, шепча заклинания. Наблюдавшие за ней существа напряглись, из их открытых ртов высовывались жала. Барьеры стали тоньше, но не исчезли совсем. Гаррик, сидевший на корточках возле волшебницы в комнате дворца королевы в Вэллисе, положил руку на рукоятку меча — скорей, по привычке, чем по необходимости.

Теноктрис встала. Гаррик поменял огарок на новую свечу и последовал за волшебницей, держа над головой светильник. Наблюдатели исчезли, и Шарина перевела взгляд на другую картину, оставаясь неподвижной, словно ледяная статуя.

Это изображение оставалось тем же самым с момента, когда Шарина обнаружила себя вмороженной в ледяную камеру. Комната, в которой была высокая стойка с игровой доской. Девушка не могла сосчитать, сколько каменных фигурок стоит на доске. Они были незнакомых ей очертаний, ни одна не повторяла другую, но всякий раз, когда взгляд Шарины возвращался к доске, позиции фигур менялись. Но это не волновало девушку: сейчас ее ничто не волновало.

Шарина снова посмотрела на Кэшела, которого нагая колдунья с татуировками еще сильнее опутала паутиной из огней. Краем глаза она уловила некое движение. Она вряд ли увидела, что произошло, ибо смотрела на шестое окно.