Королева демонов

Среди хлынувших в город демонов многие относились к видам привычным и шастали сами по себе, влекомые лишь жаждой насилия. Но были и другие алагай, выдернутые из самых глубин, – древние и полные магии. На маленькой площади впереди два таких исполина прорывались через отряд чи’шарумов.

Окутанные пением Сиквах, Инэвера и ее спутники оставались невидимыми для демонов, пока не ударили. Асукаджи начертил посохом метки, и мостовая взорвалась, сбив демонов с ног. Сиквах, опустившая длинное копье и погнавшая скакуна галопом, поразила демона в брюхо аккурат в ту секунду, когда тот пошатнулся.

И двадцатифутовый демон упал на колено, но удар, способный прикончить обычного скального демона, явился для него лишь досадной помехой. Сиквах попыталась высвободить копье, но оно не поддалось, и в этот миг замешательства демон вышиб из-под нее коня.

Сиквах успела соскочить, перекатилась и встала с коротким копьем и щитом наготове. Она заплясала молнией, уворачиваясь от мощных ударов. Снова и снова разила она стеклянным копьем, изматывая демона вспышками магии и острой болью, однако тот, казалось, только сильнее свирепел.

Асукаджи молотил второго ударными метками, пока гад не упал. Чи’шарумы опутали ноги твари цепями. Метки вспыхнули и исказились, когда могучий демон изогнулся, проверяя их на прочность.

Джарвах и Шару – сестра и брат, плечом к плечу, – одновременно размахнулись и принялись колоть демона в грудь. Тот маханул ручищей и сбил шарумов с ног. Он засучил ногами, задрал их, и воины, отчаянно натягивавшие цепи, повисли, как колокольчики на шнурках.

Но Джарвах и Шару продолжали сражаться и прикрывали друг друга щитами, выгадывая моменты для точных ударов.

Они преуспевали не больше Сиквах и стойкого вреда не причинили, пока Шару не вмазал в последний раз, – тогда ожила скальная метка, которая врезалась в нагрудную пластину демона и, напившись энергии алагай, сковала его. Она разгоралась все ярче, покуда линии не слились, и вот грудная клетка чудовища раскололась.

Оставшиеся воины набросились на поверженного демона, как муравьи на дынную корку, кромсая могучую тварь на куски. Инэвера подошла к трупу его сотоварища, вставила жезл в месиво на месте груди и Втянула, пополняя резервуар.

Плечо запылало, кисть разболелась. Тело едва справлялось с потоком магии. Глаза уже пересохли, горло и пазухи обожгло, мышцы объяло пламя.

Но размышлять о пределах возможностей было некогда. На улицы хлынули трясинные демоны, а от стен не осталось почти ничего. Сколько часов уже длился бой? Далеко ли до рассвета? Чувство времени утратилось. Казалось, что пролетело несколько дней с тех пор, как она вывела из центра города двести поющих шарум’тинг – в другой жизни.

Демонов было слишком много.

– Всем отступить за барьер! – Инэвера воспользовалась серьгами, чтобы донести клич до сестер-жен, которые передадут приказ кай’шарумам.

При звуке рогов Сиквах подняла голову:

– В третьем слое заперты три отряда шарумов.

Жезл, заряженный почти полностью, с чавкающим звуком вышел из груди демона.

– Веди! – скомандовала Инэвера.

Рука налилась свинцом, хора-жезл истощился. Горло саднило, когда Инэвера выкрикивала команды; мышцы горели огнем, когда она сражалась и перебегала от противника к противнику.

Воины подобного не чувствовали, благо заряжались при каждом ударе меченым оружием, но обладатели хора неизменно теряли частицу себя с каждым новым разрядом. Асукаджи оперся на посох, его аура нехорошо потускнела.

– Так дальше нельзя, – сказала ему Инэвера. – Бей посохом и кастетом, но меток больше не рисуй.

– А как быть с тобой? – спросил Асукаджи. – Твоя аура тоже меркнет, Дамаджах.

– Племянник, я занималась этим гораздо дольше, чем ты, – ответила она, понимая, что он прав.

– Рукопашным боем ход сражения не изменишь, – сказал Асукаджи.

Их положение и правда неуклонно ухудшалось. С небольшого холма, откуда открывался вид на побоище, Инэвера видела разломанные ворота и орду демонов, намеренных протиснуться внутрь. Лабиринт они потеряли, алагай медленно оттесняли защитников к слабевшему Трону подушек. Бухта кишела водными демонами.

Но вдруг в ночи протрубил рог, затем прогремел гром. За стеной разгоралась магия: триста копий врезались в свору демонов с тыла.

Джурим и Волки Эверама явились кусать их за пятки.

Дама’тинг руководили уборкой безжизненных, но еще полных магии тел алагай. Пока рассвет не испепелил трупы, их стаскивали в амбары и склады, где разрубали на куски и смешивали ихор с жидким глинистым раствором.

По традиции плоть демонов сжигали кислотой, а кости обрабатывали, чтобы в дальнейшем пометить, но на такую роскошь времени не было. Требовалось расширить зону действия ослабленного Трона подушек. Сырое же мясо шарумы-ловчие забирали, чтобы зарядить в Лабиринте новые ловушки.

Ночью трон Втягивал внешнюю магию и заряжался самостоятельно, но его резервы почти истощились, и полное восстановление могло занять месяцы. Инэвера приказала заколотить окна тронного зала и велела дама Асукаджи ускорить зарядку при помощи хора.