Королева бриллиантов

И потому, после визита в полицию, оказавшегося к удивлению Джулии кратким, они с Алом направились в живописный парк, который пересекала небольшая очаровательная речушка. Ал фотографировал Джулию у покрытых мхом, раскидистых старых деревьев, склоняющих ветви к самой воде, потом заставил ее спуститься к реке и усесться на выступающий камень, отчего девушка сделалась похожей на знаменитую статую Русалочки, а после были бесчисленные фотографии на лугу, на газоне, среди цветущих в оранжерее розовых кустов, – и все эти кадры были озарены тем самым волшебным солнцем, лучи которого просвечивали сквозь облака, создавая тревожное чувство, обещая скорую грозу, а, может быть, и бурю.

В конце Ал сделал еще несколько портретных снимков и только после этого был полностью удовлетворен, убрал камеру в чехол, вытер взмокший лоб и довольно улыбнулся девушке.

– Я так и знал, что в тебе погибла отличная модель, Джулия, – произнес он. – Лучше всего ты умеешь слышать фотографа и делать то, что тебе говорят, – это нечасто даже у профессиональных девушек. Конечно, ты не так хорошо принимаешь разнообразные позы, как те, кто работает в этом бизнесе давно, но у тебя определенно есть талант и совершенно фантастические внешние данные. Я бы сказал – умопомрачительные! Просто грешно губить такую красоту в офисе…

– В офисе среди бриллиантов, – заметила Джулия, улыбнувшись.

– Единственный подлинный бриллиант там – это ты сама, – тут же галантно откликнулся фотограф, и Джулия снова улыбнулась. Надо же – с ним она была весела и спокойна, как если бы вчера убийца не проник в ее дом, как если бы она не встретила незнакомца, назвавшегося ее братом! Как непредсказуема жизнь!

Вечером Джулия, Ал и Ник, словно старые добрые друзья, сидели у камина с бокалами вина в руках и разглядывали фотографии, которые оказались на удивление хороши. Девушка не могла не признать, что ее новый друг был выдающимся фотохудожником, не зря его так ценили в модной индустрии! Она понимала и сама, что ее внешность, отличавшаяся гармоничностью и оригинальностью одновременно, идеально соответствовала современным стандартам красоты, а главное – это передавал фотоаппарат, что бывает далеко не всегда.

– Ты прекрасно выходишь на фотографиях, – констатировал Ал. – На снимках ты еще лучше, чем в жизни!

То же самое про фотографии сказал и мнимый жених, едва только увидел портрет Джулии. Сидя в обнимку с Раймоном в ресторане, Джулия не могла не думать о том, насколько иллюзорной стала ее жизнь в последнее время – мнимых жених, мнимый брат… А кто еще? Подруги, коллеги, родня? Кто ненавидел ее настолько, что желал смерти? Эта мысль никак не выходила у нее из головы.

Через несколько дней Джулия получила огромную корзину цветов, среди которых обнаружилась и записка, гласившая: «Я просто хотел пожелать тебе хорошего дня. Вечно твой Ал». Она улыбнулась, легко и радостно. Он обладал неистощимой фантазией и как никто другой в мире умел поднять настроение!

В следующий раз он фотографировал ее уже на берегу моря, на вершинах прибрежных утесов, среди сиреневых вересковых полей, и каждая новая фотография получалась удивительнее предыдущей. Они словно передавали красоту и необычайную атмосферу этих мест, таинственную, почти мистическую, и всегда озаренную чудесным светом, который, как уже догадалась Джулия, являлся фирменным знаком Ала – это был уникальный почерк фотографа. Он светом рисовал свои снимки, словно художник. И каждый раз он дарил ей цветы. Если негде было купить, он срывал их прямо в поле и, становясь на одно колено, смешно декламировал любовные стихи, протягивая девушке симпатичный маленький букет.

А тем временем в Италии с Марчелло Диксона были сняты все обвинения. Судебное заседание состоялось, Клаудио блестяще провел линию защиты, и судья объявил о невиновности подсудимого. Сияющий наследник, ставший вновь свободным, в том числе и от людского осуждения, восторженно обнимал своего адвоката, которого больше не считал хвастливым мальчишкой, и раздавал направо и налево интервью слетевшимся со всех концов страны журналистам, жадным до подобных сенсаций. Марчелло любил микрофоны и вспышки фотокамер, а Клаудио понимал полезность этой процедуры для своей будущей карьеры, поэтому охотно позировал в обнимку со своим знаменитым подзащитным.

– Синьор Диксон, что вы чувствуете, когда с вас сняты все обвинения? – наперебой спрашивали журналисты.

– Я начинаю ценить свободу… Благодаря Клаудио! – отвечал тот. – И конечно, благодаря моей любимой сестре!

Узнавшая о решении Джулия, сияя от счастья, тоже обнимала всех подряд: Хельгу, своего жениха, Ала, дядю Саймона и, разумеется, всегда находившегося рядом Ника. Тот тоже, казалось, был рад освобождению Марчелло, улыбался восторженному счастью своей вновь обретенной сводной сестры, но лицо его оставалось обеспокоенным, а взгляд озабоченным, тревожным, и, заметив это, Джулия спросила:

– В чем дело, братец? Тебя что-то тревожит?