Королева Бедлама

Мэтью не сразу понял, на что он смотрит, потому что заметки коронера показались ему незнакомым кодом писца. Но прежде всего он заметил следы красного мелка на глазах.

— У него были повреждены глаза? — спросил Мэтью.

— У него не было глаз. Видите колотые раны на теле?

Мэтью сосчитал красные штрихи:

— Восемь?

— Три раны в грудь, одна в основание шеи. Три в спину и одна в левое плечо. Насколько я могу судить, все клинки разной формы и разной ширины. В моих примечаниях вы можете также видеть, что запястья трупа были связаны шнуром за спиной.

— Его убила банда? — спросил Мэтью.

— Лобная и носовая кости черепа разбиты, три шейных позвонка сломаны. Я думаю, он был сброшен со значительной высоты где-то выше по реке. Учтите, он пробыл в воде не меньше пяти дней, пока Ормонд его нашел.

Вряд ли приятная была картина, подумал Мэтью. Река, теплый летний день, а посреди всего этого — труп с выколотыми глазами и восемью колотыми ранами — Мак-Кеггерсу это могло показаться пикником в аду.

— Да, действительно зверство, — сказал Мэтью.

И сам решил, что это очень мягко. Даже Маскер не связывал своим жертвам руки за спиной до удара. Жертва не могла не знать, когда завязывали узлы, что с ней будет.

— Четыре убийства за три недели, — сказал Мак-Кеггерс. — Новый и очень тревожный факт в истории этой колонии.

Мэтью отдал свиток.

— Могу понять, почему Лиллехорн хотел сохранить все в тайне. Кто это был?

— Понятия не имею. — Мак-Кеггерс свернул свиток и вложил его в ячейку. — Тело было… нетранспортабельно. И ничего не осталось от… извините, минутку… не осталось от… от…

— От лица? — подсказал Мэтью.

— Да, от лица. Рыбы и черепахи. Они… они, наверное, и выели глаза первым делом. — У Мак-Кеггерса самого глаза стали слегка рыбьи, но он продолжал: — Одежду осмотрели, но карманы оказались пусты. Когда я закончил описание, Лиллехорн велел Зеду выкопать могилу. Дело не закрыли, но пока что никто больше не исчез.

— И у него не было бумажника? Вообще ничего?

— Вообще ничего. Конечно, его могли ограбить — и убийцы, и река. — Мак-Кеггерс поднял палец, будто неожиданно что-то пришло ему на ум. — У меня есть вопрос к вам. Я так понимаю, что вы выросли в приюте?

— Да.

Мэтью решил, что коронер это знает от магистрата Пауэрса или от Лиллехорна.

— Вы хорошо знали Осли?

— Не очень.

Мак-Кеггерс отошел к большому черному комоду и выдвинул ящик. В нем лежал какой-то пакет в коричневой бумаге. Кроме того, в ящике находился дешевый кошелек из коричневой материи, обернутый лентой карандаш, связка ключей, оловянная фляжка и что-то вроде флакона, наполовину заполненного янтарного цвета маслянистой жидкостью.

— Я хотел спросить, — сказал Мак-Кеггерс, — не упоминал ли когда-нибудь Осли о своих родных.

А, подумал Мэтью, вот оно что. Последнее имущество Эбена Осли, оставленное им, когда его взяли с земли получить свою награду. Флакон, наверное, тот самый тошнотворный гвоздичный одеколон. Ключи от замков приюта. Карандаш, которым Осли записывал проигрыши, счета за еду, приход-расход и все прочее, что падало в мерзкое болото его мыслей.

— При мне — нет, — ответил Мэтью. У него зачесалось где-то в затылке.

— Я полагаю, что в конце концов кто-нибудь появится. Может быть, его заместитель по приюту. Или я просто сложу это все в коробку и уберу на долгое хранение. — Мак-Кеггерс задвинул ящик. — Он никогда не говорил о своих родственниках?

Мэтью покачал головой — и тут понял, что так свербит в мозгу.

— Прошу прощения, не могли бы вы еще раз открыть?

Мак-Кеггерс открыл и отступил в сторону. Мэтью подошел посмотреть.

На самом деле ему хватило секунды — его просто интересовало, чего здесь нет.

— Блокнот, который был при Осли. Где он?

— Извините, что где?

— Осли всегда носил с собой маленький черный блокнот с золотым орнаментом на обложке. — Он посмотрел коронеру в лицо. — Его не могли завернуть с одеждой?

— Исключено. Зед обыскивает одежду очень тщательно.

Вот уж в тщательности Зеда Мэтью не сомневался. У него даже было острое ощущение, что за ним наблюдают, и когда он посмотрел вверх, к люку в крыше, то увидел, что раб там стоит и смотрит на него, как человек, обнаруживший у себя в чашке головастика.

Мэтью снова пересмотрел предметы в ящике, но различал их плохо, потому что глаза у него затуманились.

— Блокнота здесь нет, — сказал он тихо, в основном сам себе.

— Если его нет здесь, — отметил Мак-Кеггерс, — то не было на теле. — Он снова закрыл ящик, подошел к стойке с оружием и выбрал два других пистолета. Их он отнес к столу, где находилась коробка свинцовых пуль, рог с порохом и кремни, разложенные для очередного покушения на Элси. — Хотите выстрелить?

— Нет, спасибо. Но я очень вам благодарен за потраченное на меня время.

Мэтью уже отступал к двери. Он отметил несколько дыр в стене позади Элси и два разбитых оконных стекла. Забавно, что ни один джентльмен или леди не получили осколков в парик.

— Тогда всего хорошего. И не стесняйтесь иногда заходить, ваше общество мне приятно.