Король живет в интернате

— Слушайте! Все слушайте! «Здравствуй, дорогая Соня! С большим интересом прочла твое письмо. Даже друзьям своим показывала. С удовольствием отвечаю тебе. Да, чтобы стать артистом — настоящим артистом, способным зажечь сердце зрителя, донести до него жизнь во всей ее полноте и правде, нужны, в первую очередь, талант, призвание и неистребимая любовь к искусству»…

— Ну, что скажете? — снова обвела она всех торжествующим взглядом.

Сказать было нечего. Ребята молчали.

— «Но и этого еще мало, — продолжала читать Сонечка. — Чтобы до конца убеждать зрителя своей игрой, чтобы он безраздельно верил тебе, необходимо хорошо знать людей, понимать и любить их. А для этого надо всегда жить их интересами, делами. Вот ты пишешь, что в интернате тебя заставляют…»

Сонечка вдруг закусила губу и замолчала.

— Ну, дальше, дальше читай! — требовали ребята.

Хмуря тонкие брови, Сонечка молча пробегала глазами по строчкам. Так она дочитала до конца. Сложила письмо, молча всунула его в конверт.

— Что, дальше по-французски написано? — коварно спросил Митяй.

Сонечка не ответила.

Митяй потом целых два урока не давал ей покоя. Пощекочет шею бумажкой и шепнет:

— Деревья сажать пойдешь?

Она только сердито встряхивала волосами. Но Митяй все же донял ее. На уроке географии вырвал из тетради листок и нарисовал на нем тоненькую смешную девочку с загнутыми ресницами и бантиком в волосах. Держа в руках лопату, девочка сажала дерево. А сбоку, на массивной треноге, возвышался киноаппарат. Худой, как спичка, человек стоял рядом с аппаратом и крутил ручку. Внизу Митяй написал: «Путь в искусство». Рисунок получился очень смешной, и Сонечка, получив его, вдруг наклонила голову и прикрыла лицо рукой. Митяй потянул Андрея за рукав, приложив палец к губам и чуть слышно произнес:

— Смеется.

После урока он опять спросил:

— Так как насчет деревьев?

Сонечка вздохнула:

— Ладно уж. Только ради искусства.

— Ага! — обрадовался Митяй. — Я всегда говорил: искусство требует жертв!

Рука друга

На широком, пологом склоне — куда ни посмотришь — всюду, как муравьи, копошатся фигурки ребят. Солнце, будто напоминая, что идет апрель и оно может позволить себе уже и забраться на синем небе повыше, и погулять подольше, чем в марте, светит вовсю. Теплые лучи его согревают землю, иззябшую за долгие месяцы зимы, будят в ней жизнь. Уже вылезли из-под прошлогоднего рыжего сена тонкие, точно иглы, травинки, зазеленели бархатные шубки мхов. Радуют, веселят сердце и звездочки маленьких синих цветочков. Да сколько их!

А солнце все светит! Светит и греет. Греет и приговаривает: снимай-ка, дружок, пальто!

И снимают ребята пальто, мелькают в их проворных руках лопаты, грабли, ведра. Андрей бы тоже с удовольствием взял лопату, но не дают. Олег, не позволяет:

— Ты, пожалуйста, не чуди. Недавно с постели, и уже — работать! Ходи, гуляй, дыши воздухом.

Что же ему делать? Может, и правда, заложить руки в карманы и ходить да насвистывать? И это когда все работают! Все, все! Одни носят удобрения, другие воду, третьи закапывают ямы, следя, чтобы дерево было правильно посажено. За этим надо строго следить. Если главный садовод Дмитрий Шашаев увидит, что неправильно посадили дерево, — страшный шум поднимет.

— Вы что, до семи считать не умеете? Хоть удобрения-то положили? С плодородным слоем земли смешали?

Но Митяй не только кричал и распекал. Он то и дело сам брался за лопату. Работал. Ноздри его широкого носа раздувались, вбирая прелый, до слез знакомый запах пробужденной земли. И вспоминалось далекое детство, село, мать. Лицо у Митяя прояснялось, в желтых глазах светилась тихая грусть.

— Митя, Митя! — звала его Сонечка. — Слышишь?..

Он не сразу отзывался, придерживая рукой тонкий стволик саженца.

— Митя! Да слышишь ты? Землю вокруг утаптывать?

Он разгибал спину; ветерок шевелил его волосы.

— Ну, притопчи. Легонько… Вот так, так… Глянь-ка, — радостно удивлялся он. — И посадила ровно, и уровень выдержан. Быть тебе великой артисткой!

Сонечка смеялась.

— А что еще делать?..

Даже Сонечка хотела работать! Андрей подошел к Олегу, выдернул из земли лопату.

— Стой, стой! Положи на место!

Андрей уже не слушал. Зашагал вниз, где Светлана и ее подшефная — белобрысая малышка в красном беретике — сажали яблоньку. Светлана усердно закидывала землей широкую яму. Ей было жарко. Она давно сняла пальто и работала в одном платье.

— Вот какие вредные люди! — стараясь за веселым тоном скрыть смущение, сказал Андрей. — Дерева не дают посадить! Хоть тебе помогу.

Сначала Светлана тоже было перепугалась. Нет-нет, ни в коем случае он не должен копать! Но Андрей так умоляюще посмотрел ей в глаза, что вся ее непреклонность сразу пропала.

— Только, пожалуйста, потихоньку. Если не можешь — не надо. Я тебя прошу.

И несколько раз потом настороженно спрашивала:

— Не больно? Ничего не чувствуешь?

— Да нет. Сам профессор Кувшинов делал!

Она не успокаивалась:

— Честно? Не больно?

— Честно, Света, — отвечал он уже серьезно, без шуток. — Все хорошо.