Король Завидий

И подумал он: «Быть сейчас кровавой бане. Ладно, я-то солдат. Но эти — необстрелянные, необученные… За что им такое?»

Тоска взяла служивого — хоть волком вой!

Тут его и осенило.

— Войте, — велел он. — Войте, коллеги! Кто как может, только громче!

И сам затянул: у-у-у!

Первым подчинился толстячок; как потом оказалось, в недавнем прошлом он был учителем и потому понимал важность дисциплины. Он тоненько завыл, и ему отозвался бывший ветеринар. Ну, у того вой получился отменный. С переливами! Потом взвыл стеклодув — малость фальшиво, зато громко; лёгкие у стеклодувов — что у трубачей. А там и остальные подключились.

…Одиночный выстрел с той стороны границы не особенно испугал достигалльского капрала с солдатами. Они были готовы к бою. Но не к вою.

Луна, как нарочно, зарылась в тучу. Стало совсем темно. И вдруг из тьмы навстречу нарушителям поплыл страшный, леденящий кровь вой, да всё низом, низом — точно из-под земли.

Они оцепенели.

— Подумаешь, собаки, — не слишком уверенно вымолвил капрал. — Пулями их накормим!

— Пограничные собаки лают, а не воют, — возразил самый старший из его солдат.

Другой, самый молодой, пролепетал:

— Это не собаки, господин капрал! Это… это оборотни! Или мертвецы!

— Молчать! — цыкнул капрал.

А вой всё громче, всё страшнее… Молодой солдатик затрясся:

— Господин капрал, ведь их простой пулей не возьмёшь, только серебряной…

— Твоя правда, — нехотя признал тот. — У кого есть при себе серебряные пули?

— Да откуда… — буркнул пожилой солдат.

Тогда капрал решил: «С людьми сражаться — куда ни шло. Но с нечистью, да к тому же ночью, пускай наш король сам воюет!»

И скомандовал:

— Кру-угом! Бего-о-м марш!

Никогда ещё эту команду не выполняли с такой охотой!

Едва оказавшись на своей стороне границы, капрал обратился к солдатам:

— Ну вот что: противник встретил нас массированным ружейным огнём. Вы — молодцы, отступили без паники и без потерь. Ясно?

— Так точно! — гаркнули те: не дураки были.

Вот капрал и доложил о доблестном отступлении офицеру, офицер — генералу, генерал — министру разведки боем, а уж тот — самому королю. Но поскольку отвечать за провал операции не хотелось никому, массированный ружейный огонь по ходу передачи сообщения превратился сперва в пулемётный, затем — в артиллерийский, и до короля известие дошло в таком виде:

— Наши воины в составе двенадцати солдат и капрала были встречены на границе ураганным артиллерийским огнём, после чего доблестно отступили без паники и без потерь!

Монарх кисло глянул на министра разведки боем:

— У соседа-то выходит, охрана границ поставлена как надо, и в армии не разлад, а полный порядок! Что же ты рассказывал, будто там разгоняют всех стоящих военных?

— Стало быть, разгоняют для отвода глаз, ваше величество! — не растерялся министр. — А потом снова сгоняют!

Король пожевал губами:

— М-да, покамест нам не след, наверно, с Невозданией это… связываться. Ладно. Капралу выдать медаль «За самые секретные заслуги перед отечеством» с тем, чтоб он носил её изнутри мундира и никому не показывал. Солдатам — водки, одну рюмку на всех. И ещё: шпионов за ложные сведения понизить в звании.

Медаль капрал снял уже через пару часов — неудобно, колется… Водки едва хватило, чтобы солдатам по губам помазать. Шпионов же в звании так и не понизили: что может быть ниже звания шпиона?

В Невоздании дело обернулось по-другому.

…Начальник заставы — не иначе как с похмелья — написал поутру донесение, из которого выходило, что простой солдат, к тому же инвалид, с горсткой вчерашних гражданских отбил ночью атаку то ли вражеской роты, то ли дивизии, то ли вообще целой армии.

Такое донесение, понятно, не могло не дойти до правителя страны.

— Как? Как он это сделал? — прочитав, ахнул Зариций.

— Верно, стратег-самородок, ваше величество, — отвечали ему. — Непризнанный гений военного искусства!

— Будет ему оценка по заслугам! — вскипел король. — В Дом Умников его!

Когда за Однопятом приехали из столицы, он, грешным делом, решил, что его хотят представить к награде. Когда люди в странных, никогда не виданных им мундирах вели его из караульной будки Дома Умников вниз по лестнице, он уже догадывался, что его ждёт, но догадкам своим не верил. Лишь когда перед ним отворили дверь в камеру, увидал служивый, какую такую награду ему уготовили.

Его ткнули в спину, и он влетел внутрь. Хромая нога подвернулась; солдат едва не упал.

— Погодите, подлецы, — выкрикнул он, оборачиваясь, — вот узнает государь!

В этот миг из коридора выступил на свет стройный человек в сверкающих одеждах, в тонкой золотой короне.

— Государь знает, — промолвил Зариций почти мягко.

Солдата точно ударили прикладом под дых. Он только и смог выговорить:

— За что, ваше величество?

Ответа он не дождался, да так и стоял, уронив руки, пока дверь не закрыли.

Король опять провёл бессонную ночь. А солдат, когда его заперли, кулаком отёр глаза, скрежетнул зубами, улёгся на тюфяк, да и заснул. В первый раз за многие годы он проспал, сколько хотел. И ничего ему не снилось, а проснулся он оттого, что проголодался.

Вскоре ему спустили еду.

— Отличный паёк, — покушав, сказал Однопят.