Король воронов

Единственный раз она отвела глаза, когда Адам повстречался с Ронаном в коридоре на втором этаже. Ронан стоял перед дверью родительской комнаты, в одной руке держа магнитофонную кассету, а другую сжав в кулак; он провел так несколько минут, прежде чем Адам поднялся по лестнице. Адам забрал у Ронана кассету, разжав ему пальцы и вложив между ними свои. Притаившаяся Опал решила, что они будут целоваться. Но вместо этого Ронан прижался лицом к шее Адама, а тот положил подбородок ему на макушку, и они долго стояли неподвижно. Что-то в этой сцене заставило Опал так горячо покраснеть, что она не выдержала. Девочка убежала с таким топотом, что они наверняка ее услышали.

Еще она хотела изучать лес. Она проделывала это чаще и чаще, с тех пор как вышла из снов. Опал считала дни блужданий животными днями. Животными днями в животном мире. В отличие от сна, животный мир был суров. Ей это нравилось. Животный мир подчинялся строгим правилам; стоило их выучить, и он становился гораздо более предсказуемым, чем сон, способный измениться в любую секунду. В животном мире человек не мог неожиданно взлететь. Лица не переезжали на затылок без предупреждения. Поля вокруг Амбаров не превращались в незнакомую прерию или в торговый центр, прежде чем ты успевал добраться до подъездной дорожки. Машины не превращались в велосипеды. Дождь не шел из коробок от хлопьев, лава не текла из водопроводных кранов. Мертвое не становилось живым.

Время шло по скучной и приятной прямой. Таковы были правила, которые делали животный мир маленьким и управляемым.

Казалось, от этого он должен был стать еще скучнее, но отчего-то Опал чувствовала себя в нем смелее. С каждой неделей она всё дальше и дальше отходила от фермы. Она не всегда возвращалась, когда солнце садилось. Вместо этого она выкапывала себе яму в поле и укладывалась в ней или устраивала гнездо из подушек, украденных с садовых шезлонгов. Таким образом она постоянно расширяла свою территорию, не теряясь, и иногда даже добиралась до дальнего края леса, где находилось место, пахнущее бензином. Ей очень оно нравилось. Опал любила наблюдать за тем, что делали люди, когда не знали, что за ними следят. Иногда они нажимали на кнопку с надписью 93 и наблюдали за цифрами на экране. Иногда протирали ветровые стекла ароматной жидкостью, которую Опал хотелось пить. Иногда сидели в машинах и тихо плакали. Это нравилось Опал больше всего, потому что случалось редко, а она обнаружила, что больше всего любит редкости.

Иногда, поздно ночью, когда она осмеливалась подобраться поближе и попить из канистры с жидкостью для мытья стекол, на порог домика выходил кто-нибудь и кричал: «Эй, это что такое?» – и тогда ей приходилось бежать, пригибаясь и ныряя среди мусорных баков.

В такие ночи Опал неслась всю дорогу до Амбаров, чувствуя, как сжимается сердце: ведь она должна была оставаться секретом – и вот ее секретность немного уменьшилась.

Когда Опал замечали, она вспоминала, что своим существованием нарушала правила животного мира.

За пределами снов не существовало девочек с косматыми ногами и копытцами (хотя Опал полагала, что это зря, поскольку то и другое было очень удобно в лесу). Поэтому Опал представляла собой секрет и должна была оставаться им всегда.

Ее это злило. Однажды она разодрала стопку старых автомобильных журналов в гостиной и уселась посреди обрывков; а когда Ронан вернулся домой и поинтересовался: «Блин, что с тобой такое? Я серьезно», Опал сказала, что ей надоело быть секретом.

Он ответил:

– Да мы здесь все такие!

А потом заставил ее убрать сырую, изжеванную бумагу и вытереть пол, потому что из-за слюны буквы кое-где отпечатались на деревянных половицах. Он велел ей выбросить обрывки, а заодно и вынести мусор с кухни, даже не позволив сначала в нем порыться. Когда она наконец закончила и уже не тосковала, а злилась, Ронан сказал:

– Я знаю, что ты скучаешь. Когда я присню новый Кабесуотер, он будет гораздо больше и круче, и ты сможешь в нем играть. Тебе не придется торчать здесь.

Сердце Опал подскочило к горлу и вылетело в коридор. Она покачала головой, потом еще раз, а поскольку Ронан промолчал, покачала опять.

– Может, ты передумаешь, – произнес он.

Она снова покачала головой.

– Слушай, у тебя сейчас голова отвалится, и виновата будешь ты сама.

Сердце Опал убежало еще дальше, прежде чем она вспомнила, что здесь, в животном мире, головы ни у кого не отваливаются.

– Скоро здесь будет еще скучнее. Мы не всегда будем рядом, особенно в конце года, – добавил Ронан. – И не надо глазеть на меня. Знаешь что? Иди на улицу, вырой ямку или что-нибудь такое. Только держись подальше от длинного сарая.

Она не собиралась в длинный сарай. И передумывать тоже не собиралась. И в Амбарах было не всегда скучно.

Один день, например, был каким угодно, но только не скучным.