Король — узник Фантомаса

Фандор с трудом сдержал улыбку. Он подумал: король ты или нет, а денежки надо держать наготове. Как ни была смущена прелестная кружевница, но видно было, что головы она не теряла. И пока так называемый король, благодушно откинувшись в кресле, с удовольствием рассматривал свою собеседницу, она поднялась с места, приблизилась к нему, без соблюдения всяких правил этикета, и, слегка побледнев, вдруг сказала:

— Сир, извините меня… Сир, это не вы!..

«Ну вот! — подумал Фандор, нервно выпрямляясь в кресле. — Этого я и опасался! Она заметила, что перед ней не настоящий король Гессе-Веймара, а самозванец, обманщик…»

Но журналист ошибался. Достаточно было посмотреть на Мари Паскаль, взволнованную, трепещущую, готовую разрыдаться, чтобы понять, что она и не думала разоблачать сидевшего перед ней, что мысли её имели совсем другое направление.

— Сир, — прошептала она едва слышно, — я донесла на вас…

Опустившись на колени и ни за что не соглашаясь подняться, она рассказала мнимому королю обо всём, что произошло: о том, как к ней приходил полицейский следователь, и о том, что она ему сообщила…

Охваченный крайним волнением, Фандор вскочил и заходил по комнате. Из рассказа Мари Паскаль он понял, что она была единственным живым свидетелем, могущим подтвердить, что Сюзи д'Орсель была убита.

— А как выглядел комиссар полиции? — спросил он. — Высокий, широкоплечий, лет за сорок, с седеющими волосами? Без усов, гладко выбритый, да?

— Да, он был именно таким, как Ваше величество описало его.

«Так и есть! — радостно подумал Фандор. — Это был Жюв…»

— Мари Паскаль, — сказал он мягко, — я прошу вас чистосердечно ответить на мой вопрос… После того как вы фактически обвинили меня… меня, короля!.. в чудовищном преступлении, почему вы внезапно передумали, пришли ко мне и стали уверять, что убеждены в моей невиновности? Вы должны были иметь для этого очень серьёзные основания… более серьёзные, чем мимолётное чувство симпатии…

Мари Паскаль улыбнулась сквозь слёзы:

— О сир! Не спрашивайте меня о чувствах, которые я к вам испытываю! И не говорите мне о симпатии…

У Фандора ёкнуло сердце, когда он услышал эти слова. Но молодая девушка сама оборвала фразу и изменила её направление:

— Для того чтобы поверить в вашу невиновность, у меня появились веские основания, неотразимые доказательства…

И Мари Паскаль рассказала Фандору о том, как она нашла женскую рубашку, выпавшую из пакета грязного белья от маркиза де Серака…

— Ваше величество не сердится, что я рассказываю ему о столь… низменных вещах?

— Напротив! Эти вещи очень важны!

— Так вот, подобрала я рубашку и не знаю, что с ней делать. Хотела положить в ложу к госпоже Сейрон. И вдруг обратила внимание на рукав, отороченный грубыми кружевами. На запястье такие рукава застёгиваются перламутровой пуговицей. И что же я вижу? К этой пуговице, на правом рукаве, прицепился обрывок кружев, но не тех, которыми отделан рукав, а совсем других, английского узора, в общем, тех самых, которыми я украшала ночной туалет бедной Сюзи д'Орсель!

Фандор ловил каждое слово её рассказа.

— И что же вы из этого заключили, мадемуазель? — спросил он.

Молодую девушку всю трясло от волнения, она вынуждена была опереться о кресло.

— Я заключаю, — ответила она прерывающимся голосом, — что лицо, которое выбросило Сюзи из окна, было одето в эту рубашку…

— А поскольку эта рубашка находилась в белье маркиза де Серака, вы заключаете, что маркиз де Серак…

— Сир, но рубашка была женская…

— И то правда…

Фандор был ошеломлён услышанным рассказом, благодаря которому таинственная драма на улице Монсо предстала перед ним в совершенно новом свете. Выходило, что Сюзи д'Орсель была убита, но что Фридрих-Христиан был здесь ни при чём… В волнении журналист широкими шагами ходил из угла в угол. Мари исподтишка наблюдала за ним.

Несколько раз она открывала рот, словно собираясь заговорить. Наконец она решилась:

— Смерть мадемуазель Сюзи д'Орсель очень огорчила Ваше величество?

Фандор перестал бегать по комнате.

— Гм… — сказал он, — я очень расстроен этим трагическим концом… И сочувствую несчастной жертве!

— Вы жалеете её, сир?

— Конечно, жалею… Но что с вами, мадемуазель?

Мари Паскаль смертельно побледнела и без сознания упала на руки подбежавшего к ней Фандора…

Несколько мгновений спустя роли действующих лиц переменились. Теперь Мари полулежала в кресле, а Фандор стоял перед ней на коленях. Он осторожно сжимал её тонкие пальцы и покрывал их поцелуями. Тем временем в комнате почти совсем стемнело. И по мере того как девушка приходила в себя, его ласки становились всё более страстными. Внезапно, осознав происходящее, Мари Паскаль резко выпрямилась.

— Что вы делаете?! — воскликнула она в страхе.

— Я вас люблю… — прошептал Фандор и обнял её ещё крепче.

Но девушка с силой высвободилась из его объятий и отскочила в другой угол комнаты.

— Нет, нет! — кричала она. — Это ужасно! Я не хочу!

И закрыв лицо руками, она разрыдалась. Но сквозь её рыдания Фандор различил слова, поразившие его в самое сердце:

— Увы! Увы! Я тоже вас люблю…