Король шутов

Жителей в Париже было в то время не более трехсот тысяч: но этого было слишком достаточно для того, чтобы из этой массы народа, случившейся в одном месте, образовалось бушующее море человеческих голов, издававших один вопль.

– Мы хотим видеть короля!

В такую минуту никому из вельмож, хотя бы проникнутых тем же презрением к черни, как и герцог Орлеанский, не приходило в голову выслать стражников против этих масс, – грязных, безобразных, оборванных, чтобы прогнать их палками. Народная стена, обрушившись на них, раздавила бы их, как червей… Нужно было повиноваться толпе.

Тогда герцог Неверский, пользовавшийся любовью народа, предложил удовлетворить этому настоятельному требованию.

– Нельзя ли, – сказал он, – ради успокоения парижского народа, показать короля в окно хотя на несколько минут?

Дяди короля обратились к Карлу VI, обморок которого совсем прошел, прося его сказать несколько слов верным подданным.

– Добрые люди, – простонал Карл VI, – я сам хочу их видеть!

Его наскоро одели и Невер, при помощи герцога Орлеанского, поднес его к окну.

– Король воскрес! – загремел прежний парень, стоявший настороже.

Он спустился или скорее спрыгнул на улицу, продолжая кричать:

– Король воскрес!

Необъятное эхо повторило те же слова. Тем временем король, которого поддерживали, потому что он шатался, проговорил:

– Эге! Так я значит умер и погребен! Эге! Я осужден, как неверный. Ах, сколько народу в аду! Я прошел через огонь, нас было шестеро в одном костре!

– Отойдем от окна, – печально сказал Орлеанский, – это страшное потрясение подействовало на его рассудок, и я причиной…

– Ради господа, герцог, не говорите этого, – прошептала Изабелла.

– Кто говорит о господе между грешниками? О! Как их много в этой адской долине! И король в ужасе простер руки к толпе.

– Отведите его, отведите! – повторял Орлеанский.

Короля отвели от окна. Пока затворяли окно, слышно было как толпа рассыпалась с песнями, с хохотом, останавливаясь у таверн, чтобы выпить за здоровье воскресшего короля.

Короля усадили в большое кресло с готической спинкой, перед очагом, в котором успели развести огонь, но, при виде пламени, Карл VI выпрямился, вскочил на кресло и стал на нем, точно статуя на постаменте, сбросил с себя шубу, в которую его закутали, и так как на нем осталось еще несколько клочков потухшей пакли, он сказал:

– Что же я такое сделал, чтобы быть проклятым? Хоть у меня уже шерсть и рога, как у дьявола. Хоть и когти черные, и пахнет от меня гарью.

– Государь, успокойтесь, – сказал Савуази, – ваше болезненное состояние лишь следствие несчастного случая, невольной причиной которого был его светлость герцог Орлеанский.

– Людовик! Да это Людовик убил меня за преступления против моего народа! Он хорошо поступил. Я проклят.

– Боже милосердый! – воскликнули присутствующие, – король, государь наш, лишился рассудка.

Каждый поник головой. Изабелла закрыла руками лицо, но она думала о том, что теперь и без преступления добыча не ускользнет от нее: она будет регентшей.

– Кто говорит, что я лишился рассудка? – вскричал Карл VI уже в полном беспамятстве. – Сумасшедший? Я, король? Разве это возможно? Нет, я не хочу. Я хочу танцевать. Он бросился в залу, скача и ломая все, что попадалось под руку. Лицо у него было багровое: началась рвота кровью, брызги которой попали в глаза. Потребовались общие силы герцогов Неверского и Орлеанского, чтобы удержать его.

Они отнесли его в постель, где он затих, весь покрытый потом. Так он проспал целые сутки, под присмотром четырех здоровенных солдат и двух астрологов-врачей, уже не отходивших от него.

А народ продолжал торжественно праздновать его выздоровление.

На следующий день помешательство не прошло, но оно обратилось в тихое и прерывалось лишь иногда проблесками здравого смысла. В одну из таких минут Изабелла успела захватить себе председательство в совете. Она также успела добыть подпись короля на отправку в Венгрию герцога Неверского; но это были лишь отдельные проблески разума. Король впал в состояние близкое к идиотизму, которое уже никогда вполне не проходило.

VIII СТАРЫЙ ДОМ.

«Раздался крик совы. Драконов адский рой
На шабаш полетел, за ними домовой.
К развалинам спешат немые привидения.
Вампиры кончили свои приготовленья».

Суеверие и варварство средних веков поражают не столько своей силой, сколько продолжительностью. Возрождение позолотило пучину, но не засыпало ее.

Брантом поздравлял Франциска I с тем, что он воздвиг большие костры для протестантов и проложил путь к богу великим и спасительным всесожжением.

Ученейший и мудрейший Дюшатель верил в астрологию и считал ее великим искусством, которое может изменить законы природы и всего мира.

Маркиз де Салюс изменил другу своему Франциску I и получил щедрую награду от Карла VI за оказанную ему услугу, потому что один колдун предсказал ему, что дело Франции проиграно.