Король Севера. Измена

Зверь был ранен серьезно. Шерсть в месте, куда Моэраль нанес удар, намокла от крови. Холдстен подумал, что медведь сдохнет, возможно, даже сегодня. Но, несмотря на боль и льющуюсь кровь, еще несколько часов бурый будет смертельно опасен.

Отступить означало умереть. Моэраль бросился вперед, меч серебряной рыбкой нырнул к медвежьму боку, обратно вынурнуло карминное лезвие. Медведь вновь взревел и молниеносно развернулся, его лапа взвилась в воздух, карая и разя. Но Моэраль успел отскочить, и, не переводя дыхания, сделал еще один выпад.

Медведь выгнулся дугой, рыча от боли. Вторая дерзкая тварь больно укусила его в спину – это подоспел Вардис. Теперь вокруг лесного владыки кружила пара людей.

Моэраль выжидал. Короткие секунды тянулись как года. Вардис, пытаясь уберечь друга и господина, отвлекал внимание зверя на себя, вероятно, рассчитывая, что Холдстейн отступит, оставляя медведя другим. Но Моэраль не собирался отступать. Его глаза неотрывно следили за бурой тушей, ноги двигались синхронно с медвежьими лапами, будто зверь и человек танцевали одним им ведомый танец. Король выжидал.

И дождался. Зверь выгнулся, поворачиваясь к Кантору. Огромная башка отвернулась, гигантская лапа поднялась для замаха. Моэраль атаковал. Его меч скользнул вдоль мохнатой лопатки, лезвие юркой ящерицей спряталось между ребер. Трубный рев потряс лес.

Бурый гигант рухнул на землю.

Моэраль остановился, переводя дух. Мокрые потные волосы липли на лицо. Холдстейн провел ладонью по лбу, убирая черные пряди. Градины пота промочили ворот камзола. Спине стало сыро и холодно.

Вокруг короля и убитого медведя собирались солдаты. Подошел Вардис и осуждающе посмотрел на друга. Моэраль, обтерев меч о шкуру зверя, подошел к его жертве.

Распластанный на земле юноша был мертв. Медведь широкой лапой снес ему половину лица, по локоть откусил одну руку и вырвал клок мяса из второй. Острые когти разорвали живот, обнажая темные внутренности. Моэраль с омерзением подумал, насколько жестока природа. Молодняк ос заживо пожирает зародышей лягушек, мухи откладывают яйца и выводят личинок прямо в открытых ранах лосей и коров. Медведь, глодавший плоть живого еще человека не был ничем особенным.

Но Моэраль все равно был рад, что убил его.

–Надо же, зад монашки, шатун, – удивленно проговорил Вардис, подходя к Моэралю. – Никогда раньше не встречал… Что, интересно, помешало ему заснуть?

Холдстейн молча пожал плечами. Слуги, не дожидаясь приказа, уже принялись устраивать могилу под раскидистой сосной.

«Задержка не будет долгой», – подумал Моэраль. – «Пожалуй, пусть заодно и шкуру с медведя снимут. Подарю Ирвинделлу…».

Несколько длинный сосновых иголок опустилось на плечо. Моэраль рассеянно смахнул их, но к темной ткани камзола немедля прилипло еще с десяток. А потом сверху захрустели ветки, и Холдстейн вскинул голову.

Человек, одетый в серые рубаху и штаны, пятнистые от налипшей грязи, уже почти спустился. Моэраль видел худые руки, все в темных пигментных пятнах, и копну седых нечесаных волос. Похоже, пока один путник погибал в лапах медведя, второй успел залезть на дерево.

–Помочь? – прокричал Моэраль, но старик справился сам.

И Холдстейн увидел, что перед ним вовсе не старик, а просто худой, грязный, раньше срока поседевший мужик.

–Санни- то убили, – пробормотал он, глядя на растерзанное тело. – Что делать теперь? Что делать?

Лохматая голова покачивалась, в болотно-зеленых глазах застыли вместе страх и удивление. Моэраль шагнул было вперед, преодолевая гадливость – седой выглядел сумасшедшим, а умалишенных Холдстейн не любил – но человек шарахнулся от него. А затем и вовсе, бросился прочь, подобрав подол засаленной рубахи.

–Как-то странно, – сказал Моэраль.

Вардис, не спуская глаз с зарослей, кивнул.

Шкуру снимали долго. Уже вечерело, когда отряд возобновил свой путь. Огромный вонючий бурый тюк нагрузили на спину заводной лошади. Несчастная кобыла, чуя медведя, косилась и пряла ушами.

Останки зверя оттащили к берлоге, где лесному хозяину не удалось провести зиму. Местным лисицам да волкам вечером предстоял большой пир.

Моэраль чувствовал себя усталым. Очень хотелось спать, а до ночлега оставалось еще часа два пути. Бодрость, наполнявшая во время схватки с медведем, улетучилась. Стало еще холоднее. Голову наполнила всякая ерунда. То вспоминалась кухня в королевском дворце, то переправа через Муор, когда ветер сорвал плюмаж со шлема отцовского рыцаря… То мысли обращались к странному мужику, нашедшему спасение на дереве…

Он был так погружен в думы, что не заметил человека, внезапно возникшего на пути. Впрочем – не только он. Солдаты тоже устали, потеряли бдительность. А скорчившийся у сосны нищий, накрывшись старым драным плащом, походил на камень. Он недвижимо сидел, пока мимо ехали охранники, но резко распрямился, едва лишь с ним поравнялся конь Моэраля.

Уголь стремительно поднялся на дыбы, целя в нищего копытами. Не готовый к атаке Моэраль как по горке съехал на землю по крупу скакуна.

–Куда прешь, свиное рыло?!