Король психов

Распахнулись двери. Из вагонов стали выходить люди. Особенно много их оказалось в первом. Туда, чтобы поскорее скрыться в толпе, и ринулся Тюрморезов. Он увидел машиниста. Тот вышел из кабины на платформу. Встал к открытой двери кабины спиной, словно загораживая ее, и оглядывался по сторонам. Никого, кроме пассажиров, толпившихся возле первой двери вагона, рядом с ним не было. Но, как показалось Тюрморезову, пассажиры интересовали машиниста меньше всего.

Евграф узнал его – тот самый лопоухий верзила, с которым Псих встречался на станции «Коломенская». «Вот ниточка, которая приведет к исчезнувшему Психу!» – сообразил Тюрморезов.

Лопоухий скользнул по нему взглядом, торопливо развернулся и нырнул в кабину поезда. Евграф видел: дверь туда осталась открытой. Прозвучало объявление, призывавшее пассажиров быть осторожными во время закрытия дверей в вагонах. Не успело оно закончится, – они с силой схлопнулись… Последние несколько метров Тюрморезов преодолел бегом.

Он вскочил в кабину, и в это мгновение состав дернулся. Лопоухий как раз теперь хотел прихлопнуть дверь машиниста. Повернулся… Взгляд его встретился со взглядом Евграфа. Какой-то ужас мелькнул в глазах верзилы-машиниста, но, не сказав ни слова, никак не отреагировав на вторжение, он стал разгонять состав.

Правая рука верзилы покоилась на поворотном рычаге. Сзади него стояло маленькое черное креслице. Он в него не садился. Кабина выглядела старой и обшарпанной. У самого окошка на крючочке висел черный микрофон. Рама переднего, лобового стекла была окружена приборами с белыми циферблатами и черными замершими стрелками.

Внизу, под самым креслом, Тюрморезов увидел две канистры: каждая – литров по десять. Верзила опять повернулся к нему, понял, куда смотрит Евграф, вдруг начал суетиться…

Лопоухий выдвинул канистры из под кресла, еще – какой-то сверток, потом – черную сумку на ремне. Просунул в него руку, голову. Сумка оказалась у него под мышкой, ремень обхватил наискосок грудь и спину.

Верзила кинул на Евграфа зверский взгляд:

– Ты кто? Я тебя не знаю… Никаких указаний в последний момент выполнять не буду… С собой тебя не возьму!.. Надо было раньше думать!

Тюрморезову показалось – лопоухий сейчас набросится на него. Поезд вылетел из тоннеля, помчался на мост. Верзила сел в свое креслице и принялся двигать рычаг. Поезд стал медленно сбавлять скорость.

Сумка была у лопоухого на животе.

Король Психов смотрел на гладкие воды реки. Расстояние от них до кабины поезда казалось огромным. В том, что сейчас произойдет какая-то трагедия, он не сомневался. Все это – и непонятное торможение, и канистры, и слова лопоухого, а главное – какая-то особая тяжелая атмосфера, повисшая в воздухе, – были для Евграфа красноречивыми признаками. Чутье, никогда не обманывавшее, не могло подвести и на этот раз.

– Почему канистры? – вопрос, вырвавшийся у Евграфа, подсознательно был сформулирован им единственно правильным образом.

Состав уже еле-еле двигался.

– Странный вопрос… – пробормотал лопоухий. Он торопливо поднялся с креслица.

Только теперь Тюрморезов, наконец, заметил, какой прекрасный стоит день: солнечный, с совершенно безоблачным, ярко-синим небом. Жары не чувствовалось – с реки в раскрытую дверь кабины залетал свежий ветерок, в котором слышался запах воды.

– Я что, должен был принести легковоспламеняющуюся жидкость в пакетах из под молока? – проговорил Лопоухий. – Зачем приперся? Вы мне не нужны!.. Вылезай из поезда, топай обратно, в тоннель. Не знаю, как станешь им все объяснять… Что, эти там, в тюрьме, очень нервничают?.. Боятся, что я не сделаю дела?.. Я так и знал, что вы начнете меня проверять. Давай скорей… – взгляд его неожиданно смягчился. Он отвернулся от Тюрморезова. – Остановка будет очень недолгой.

Лопоухий довернул рычаг, и поезд встал. Посмотрев на рельсы, тянувшиеся вперед перед лобовыми стеклами состава, верзила опять повернулся к Евграфу.

– Мы, психи, завоюем мир! – проговорил он. – Каждый сумасшедший слаб из-за того, что болен. Но заболевание дает ему и силу: искривляя душу и мозг, оно выпячивает некоторые черты. Этим мы выгодно отличаемся от остальных людей. Современная химическая промышленность разработала таблетки, которые подавляют болезненную слабость. Но сила остается… Перед акцией мне удалось посетить врача, выписать один хороший рецепт и отоварить его в аптеке, – похвастался лопоухий и, наклонившись к канистрам, взялся за запор одной из них. – Это, кстати, тоже химия… Химическая наука – лучший друг сумасшедшего… Таблетки подействовали! Слабости нет! Сегодня я силен, как никогда! – воскликнул лопоухий.

Хотя Евграф и сам чувствовал себя крайне плохо, он все же заметил, – а может быть, ему это только показалось: верзила, несмотря на его слова, тоже словно бы чувствует себя не совсем уверенно. Что-то чувствовалось во всей его фигуре такое… Точно он был слегка пьян или, скорее всего, находился под воздействием наркотического средства.

Верзила откупорил крышку одной из канистр. Перевернув ее, принялся разливать жидкость сначала по полу, потом по креслу…