Король психов

– С каких пор я должен перед тобой отчитываться?! – сухо ответил он вопросом на вопрос. Подошел к окну. Висевшая на нем желтенькая занавеска была ужасающе грязной. Скворцов потянул ее за край. В образовавшуюся щель стал виден тесный двор: мусорные контейнеры, в которых копались заросшие косматыми волосами личности, брошенный возле помойки старый диван. Сквозь разорванную обивку проглядывал деревянный каркас и куски поролона. В дальнем углу двора стояли парень с девушкой. Она держала в руках большой букет роз. Их бутоны ярким пятном алели на фоне окружающей серости. Парень держал в руках банку, которую то и дело подносил ко рту. «Пиво или слабоалкогольный коктейль!» – решил Псих. Несмотря на то, что он получил от лопоухого совсем не ту сумму, о которой мечтал, настроение его продолжало улучшаться.

И мрачный дом, и серый угрюмый двор действовали на него положительно.

Лицо Миши, напротив, приобрело унылое выражение. Он словно вдруг вспомнил, какое дело, помимо передачи денег, – их лопоухий взял в одном из банков в долг, – связывает его с гостем. И это предстоящее «мероприятие» ввергало Мишу, трудившегося машинистом «подземки», в уныние.

– Напоминаю тебе, что несмотря на то, что ты передаешь мне деньги, старшим в нашей «двойке» являюсь я! – с напором произнес Скворцов.

– Я знаю… Незачем говорить. И так делаю все, что велят, – проговорил Миша. В присутствии членов «Группы личностей», а особенно Психа, он постоянно испытывал страх.

Лопоухий был нездоровым человеком: депрессии и эмоциональная нестабильность гнали его, точно невидимая плеть, хлесткими ударами к трагической развязке. Однако сам Миша думал о происходившем с ним иначе. Ему казалось: с помощью новых знакомых он, напротив, наконец-то почувствует удовлетворенность жизнью, покой… При этом понимал, что в душах новых приятелей каждый день, а может и каждый час разверзаются адские бездны, по сравнению с которыми его, Мишины, эмоциональные провалы – лишь мелкие уколы не очень тяжелого заболевания.

«Если даже я – такой, какой есть – кажусь себе по сравнению с ними «ребенком», – думал лопоухий, – то какими же чудовищами должны быть эти люди из «Группы личностей», если они умудрились сжиться со своими громадными психическими проблемами?!» У Миши новые знакомые вызвали подспудный ужас…

Вот и сейчас, глядя на Скворцова, который стоял рядом с ним в комнате коммунальной квартиры, лопоухий испытывал это чувство. Оно не давало ему расслабиться ни на мгновение. Миша даже думал, что оно может помешать им с Психом выполнить то важное задание, которое возложила на них «Группа».

* * *

Узкий короткий коридор с низким потолком плохо освещен. Вдобавок загроможден старой мебелью. На прошлой неделе ее выставили сюда из кабинетов. Вместо нее врачам, что вели прием в районном психоневрологическом диспансере, приобрели новые столы из светлого полированного дерева, вращавшиеся на ножке кресла. Они были из натуральной кожи с высокой спинкой и пухлыми подголовниками.

У всякого, кто хоть немного склонен к клаустрофобии – боязни замкнутого пространства, – коридор способен вызвать приступ этой болезни. Тюрморезов в некоторые периоды жизни страдал ею отчаянно. Накатывала на него волнами. Захлестни его одна из них сейчас, – от одного вида этого коридора стало бы дурно. Никогда бы не решился войти сюда.

Но сегодня мог не опасаться этого заболевания. В душе крутились, сметая все на своем пути, такие адские смерчи, проносились столь разрушительные ураганы, что шанса закрепиться в ней у какой-то жалкой клаустрофобии не было.

Евграф жил в столице под чужой, выдуманной фамилией.

Она была внесена в бланк паспорта. Предварительно путем специальных ухищрений с него были сведены данные прежнего владельца. При этом использовались материалы, которые можно приобрести в обычных городских магазинах: кислота, шампунь, растворитель.

Будучи «нелегалом», он, тем не менее, был вынужден время от времени обращаться за помощью к врачам психиатрам. Состояние душевного здоровья в такие моменты – настолько скверное, что не прибегни он к незамедлительной врачебной помощи, впутался бы в какую-нибудь дикую историю. Предыдущие похождения показались бы шалостями в сравнении с ней.

Евграф сумел завязать знакомство с врачом, трудившимся в районном диспансере. Платил ему хорошие деньги. Тот лечил его. Если требовалась госпитализация в стационар, врач решал и этот вопрос. При этом Тюрморезов выкладывал еще большие суммы.

Лечение устраивало его. Но врач с каждым разом казался ему все более подозрительным. Не наступит ли однажды момент, когда этот человек, получивший определенные данные о жизни Тюрморезова, использует их во вред своему «платному» пациенту?

Возможно, правда, у Евграфа начиналась мания преследования, и в каждом человеке, с которым он имел дело, видел коварного врага…

Да и так ли много знал о нем врач?