Король пиратов

Арклем Грит вспомнил проведенные в Главной Башне годы, когда он считал это место своим домом. Он знал, что все кончено, по крайней мере на некоторое время. Но он мог и подождать.

И мог причинить еще немало бед.

Эта комната уйдет вместе с ним— он сам заколдовал ее специально для такого случая, для неожиданного насильственного перемещения, поскольку с самого первого момента основания этого жилища лич знал, что придет день, когда ему придется покинуть башню. Зато он сможет спастись сам и сберечь свою любимую комнату.

Все остальное будет потеряно.

Через небольшой люк он спустился по лесенке в потайную комнату, где хранилось одно из самых ценных его сокровищ — посох, обладающий колоссальной силой. С этим посохом молодой — еще живой — Арклем Грит участвовал в грандиозных сражениях, и его огненные шары и молнии летели дальше и чаще, чем у других магов. С этим посохом, полным могущества, полученного непосредственно от прикосновения к Пряже Мистры, он благополучно выходил из таких переделок, где его собственных сил было недостаточно.

Он прикоснулся к обожженной поверхности дерева, словно к руке старого друга.

Посох покоился на хитроумном сооружении, изобретенном самим Арклемом Гритом. Шестифутовый посох своим центром опирался на самый кончик массивной каменной пирамиды. С каждого конца на цепях свисали две большие металлические чаши, а над ними, выше посоха, на крепких стальных канатах были подвешены два сосуда, наполненные вязкой серебристой жидкостью.

Грит снова вздохнул и потянул за веревку, привязанную к крышкам ртутных резервуаров. В чаши тяжело упали первые капли.

Тяжелый жидкий металл вытекал из сосудов невероятно медленно, капли падали неторопливо, словно песчинки в часах, отсчитывающих время до конца света.

Такой посох, как этот, полный магических сил, не может сломаться без энергетического катаклизма.

Арклем Грит вернулся в свою секретную, перемещающуюся в пространстве комнату в полной уверенности, что взрыв перенесет его точно в назначенное место.

***

Они уже получили преимущественно на поле боя, но ни лусканцы, ни их союзники из Глубоководья не могли чувствовать себя победителями, пока их предводители Брамблеберри и Дюдермонт оставались погребенными. Они установили защитное ограждение вокруг участка взрытой земли, и многие люди бросались в грязь, копая мечами, кинжалами и просто голыми руками. Сорванный ноготь вызывал у добровольцев не более чем молчаливую гримасу боли. Один из воинов нечаянно рассек себе руку собственным кинжалом, но лишь сердито заворчал от боли и продолжал раскапывать землю, отыскивая славного капитана Дюдермонта.

А на поле боя не утихала яростная битва: чародеи осыпали повстанцев огненными шарами и молниями, посылали все новые полчища восставших скелетов и созданных магией монстров. Лусканцы не отступали ни на шаг. Они сражались за свои жизни, за свои семьи и дома. Они не имели права сдаться или отступить, и каждый мужчина, каждая женщина это знали.

Они продолжали бой, сбивая своими стрелами чародеев с балконов, и, хотя платили десятью жизнями за одну, казалось, ничто не может их остановить.

Но это сделал сломавшийся посох.

***

Кто-то потянул его за руку, и Дюдермонт впервые за долгое время смог вздохнуть, а в это время другая рука смахнула с его лица землю.

Слезящиеся глаза отыскали лицо женщины, очищавшей его лицо, потом сильного мужчину, так яростно тянувшего за руку, что едва не выскочил плечевой сустав.

Он вспомнил, что Брамблеберри упал рядом, и, увидев, как много людей продолжают раскопки в поисках лорда из Глубоководья, воспрянул духом. Несмотря на то что он еще почти полностью оставался в земле, кроме одной освобожденной руки, Дюдермонт все же умудрился кивнуть и даже улыбнуться женщине, стоявшей рядом с ним на коленях.

А потом все исчезло в многоцветной волне разрушительной энергии, прокатившейся по земле, словно рябь по поверхности пруда. Она накрыла Дюдермонта и едва не оглушила ревом самого мощного циклона

На откопанной руке сгорел рукав, а лицо опалило непереносимым жаром. Казалось, что ураган длился целую вечность, а потом раздался треск, как будто сломалось громадное дерево, и Дюдермонт ощутил, как вздрогнула земля — три или четыре раза, но эпицентр толчков был слишком близко, чтобы он мог сосчитать точно.

Освобожденная рука упала на землю. Как только зрение восстановилось, Дюдермонт сумел разглядеть сапоги мужчины, вытягивавшего его из ямы. Капитан не мог повернуть голову, чтобы увидеть остальную часть тела, но он уже знал, что его спаситель мертв.

Он знал, что все на поле боя мертвы.

Слишком тихо.

Все стихло так внезапно, словно вымер весь мир.

***

По пути к северной части острова Сабля Робийард приказал своим солдатам быть настороже. Он был почти уверен, что до самой Главной Башни не встретит никакого сопротивления, но хотел, чтобы первая же атака его отряда была скоординированной и сокрушительной. Чародей заверил всех своих спутников, что первый их залп очистит от врагов все балконы, окна и двери Северной Башни.