Король Нимф (ЛП)

Валериан взял ее за руку, успокаивающе обхватив тонкие пальчики девушки. По-прежнему никаких ласк, заверил себя мужчина. Он притянул Шей к себе. Ее взгляд скользнул к его рту, затем к его эрекции. Удивленный вздох слетел с губ девушки.

- Ты права, - произнес Валериан.

Он так отчаянно нуждался в Шей.

- Нам не следует об этом говорить. Мне следует показать тебе это. Попроси, чтобы я показал тебе, Шей. Попроси.

Внезапно, охваченная паникой, девушка отскочила от воина к стене, где схватила один из небольших мечей. Она выставила оружие перед собой, невероятно похожая на королеву-воительницу - как бы отчаянно Шей ни утверждала, что не является таковой.

- Нет. Нет! Ты меня слышал?

Шей боролась с желанием к Валериану с тех пор, как он сел перед ней. И каждый раз, когда воин касался девушки, смотрел на нее, заговаривал с ней, решимость Шей понемногу таяла.

Мужчина застыл на месте, надев на лицо маску безучастия. Только глаза выдавали чувства Валериана. В его взгляде горело желание, ярость и разочарование.

- Очень хорошо, - произнес воин. – Сегодняшний день за тобой. Я не коснусь тебя.

Нет, взмолилось ее тело. Не слушай меня. Борись со мной.

- Спасибо.

Она должна оставаться сильной. Шей не могла сдаться. Последствия будут слишком серьезны.

Они смотрели друг на друга, сойдясь в молчаливом поединке.

- Тем не менее, завтрашний день принадлежит мне. Ты больше не станешь отвергать меня. Понимаешь?

Шей сглотнула, не осмеливаясь заговорить.

- Если попытаешься сбежать из этой комнаты, то пожалеешь.

Валериан встал и направился прямо к выходу, ни разу не обернувшись.

ГЛАВА 14

Доктор Бренна Джонстон пыталась закрепить черные локоны своих волос на макушке головы с помощью тонкой полоски ткани. Как всегда несколько коротких завитков выбились из прически и упали с висков.

«И как меня угораздило оказаться в подобной ситуации?»

Ее взгляд опустился на мужчину, без сознания лежавшего на сапфировом шелке кровати. Его прекрасные темные волосы рассыпались по могучим плечам. Ресницы отбрасывали тени. Нос был с небольшой горбинкой, губы полными.

Он был похож на падшего ангела.

На умирающего, окровавленного, охваченного болью падшего ангела.

Из глубоких ран на его груди и бедре сочилась кровь. Насколько она видела раньше, его кожа в нормальном состоянии была смуглой и загорелой. Сейчас она была бледной, с синим оттенком, потому как он находился в состоянии легкого шока. Она была хирургом, и предпочла бы, чтобы у нее были ее инструменты из ее больницы, с ее медсестрами. А не банки с маслом и песком, которые ей дали, не эта нестерильная среда и не этот охранник, стоящий над душой у двери. Все же Бренна не могла позволить умереть своему пациенту. И не даст ему умереть.

Она находилась в ужасе с тех пор, как эти гигантские, неуклюжие чудовища захватили ее, но впервые с тех пор, как она попала сюда... чтобы это ни было, она смогла взять себя в руки. Была сама собой. Уверенной в себе, находясь в своей стихии.

Бренна, жестом подозвала стражника, стоявшего у двери, и он подошел к ней. Она не отступила, заставила себя твердо стоять, пытаясь жестами объяснить то, что ей было нужно.

Его лицо отразило смущение, и он поднял руки, велев ей остановиться. - Я не понимаю, что ты хочешь. Ты не можешь говорить?

Она вздохнула про себя. Ее голосовые связки были серьезно повреждены несколько лет назад. Снаружи не было никаких шрамов; нет, ее шрамы были внутри. Она подверглась нападению, размытое, затененное, ненавистное воспоминание, которому она не могла позволить возродиться в данный момент, если она надеялась выполнить свои обязанности, и хотя она могла говорить, ее голос был... уродливым.

- Игла, - прохрипела она. - Нитка. - Первобытный человек, которым он, очевидно, был, вероятно, не отличил бы скальпель от ножа для масла. - Инструменты для операции.

Он скривился от грубого, ломаного звука, но кивнул и побежал исполнять поручение. Вернувшись, некоторое время спустя, он передал ей черную сумку. Открыв ее, внутри она обнаружила бронзовый скальпель, длинные, тонкие крючки и несколько железных игл.

- Огонь, - сказала она. - Горячую воду.

Поняв, что она просит, он схватил горящий факел со стены и кинул его в очаг. Пламя быстро пожирало лежавшие внутри поленья, треща и разгораясь все сильнее. После того, как он принес чашу с водой, она прокалила инструменты над огнем.

Когда все было стерилизовано настолько, насколько это было возможно в этих условиях, а ее руки были начисто вымыты, она, наконец, подошла к своему пациенту, готовая приступить к работе. Он все еще не двигался и не издавал ни единого звука. Его черты лица были расслабленными, естественными.