Король Лжи

Риша внезапно собрала все свои вещи и съехала, оставив на столе загадочную записку с множеством орфографических и пунктуационных ошибок, что дизайн интерьеров — это не её, однако она внезапно нашла себя в иной сфере. Почерк скакал, буквы наклонялись то вправо, то влево, а подпись украшали крайне фривольные завитушки и множество сердечек. Я усмехнулся, кидая записку в камин. Из всех девушек борделя мадам Жозефины я обычно просил прислать именно Ришу из-за её непосредственности и искренности. Рыжая ночная фея совершенно искренне занималась любовью, верила в то, что «шрамы украшают мужчин», а затем, получив оплату, легко и непринуждённо забывала о клиентах. Вот и сейчас, неожиданно получив выгодное предложение, она молниеносно собрала саквояж и даже расщедрилась на записку.

Грейс Проклятый Кинжал больше в моём доме не объявлялась, но и пистоль она возвращать не спешила, вновь пропав. Я подозревал, что информация о фотокарточке, созданной штатским художником жандармерии, не обошла её стороной, а, следовательно, в ближайшее время она не станет понапрасну рисковать собой. Более того, совершенно случайно я узнал, что Ласточка ушла в открытое море.

Мэт… Проклятье! При мыслях о веснушчатом мальчишке в груди начинало что-то дёргать. После признания Джейн я думал, что меня уже ничто не способно задеть, но воспоминания о щербатой улыбке наглого подростка приносили почти физическую боль. Особняк Ксавье всякий раз встречал гнетущей тишиной, но я упорно делал вид, что меня всё более чем устраивает. В конце концов, я же сам когда-то жаловался на то, что мой дом напоминает скорее проходной двор.

— За тебя, отец, за то, что ты сделал меня таким, какой я есть, и за то, что этот дом, который ты всегда ценил много больше, чем единственного сына, вот-вот отберут. Ах да, ещё за то, что я оказался тем самым ничтожеством! — Я поднял бутылку с виски и отпил прямо из горла, не сводя взгляда со старинного масляного портрета.

На журнальном столике с мозаичной столешницей, сделанной собственноручно моим пра-пра-пра-дедом, лежали надорванный конверт и официальная голубая бумага, сухо уведомлявшая, что с полуночи родовой особняк Ксавье переходит в собственность моего кредитора. Я достал из кармана рубашки часы-луковицу и посмотрел на циферблат. Без пятнадцати десять. У меня ещё два с четвертью часа на то, чтобы попрощаться со зданием, которое в разные периоды жизни было мне и темницей, и домом.

Виски закончилось подозрительно быстро. Не утруждая себя тем, чтобы отнести тару на кухню, я просто бросил бутылку в камин и, не оборачиваясь, вышел из дома.

Луна подсвечивала ватный туман, и от этого создавалось впечатление, будто идёшь по облаку. Всегда любил Лорнак ночью: старые здания, окутанные мрачной дымкой, будоражили и вызывали ощущение перманентного беспокойства, будто бы в любой момент многоэтажный дом может ожить и поглотить в своём бездонном нутре ничего не подозревающего одинокого прохожего. Прохладный воздух щекотал ноздри, пробирался глубже, острыми когтями царапая органы, что не позволяло даже самому отчаянному пьянице упасть в мягкие сновидения и оказаться на сырой обочине.

Отдалённые сигналы автомёбиусов, неразборчивые голоса, доносившиеся из окон ещё бодрствующих горожан, мелодичный перезвон охранных чар, гул холодного ветра по водосточным трубам — всё это создавало в сознании нечто подобное не очень слаженного, но до боли знакомого оркестра, исполняющего ночные рапсодии, без которых ни один житель Лорнака не сможет заснуть крепким сном. Слабое мерцание звёзд, затмевающееся вечными плотными облаками, манило вечерних странников, призывало их творить безрассудства и, исчезая из виду с первыми лучами солнца, стирало из памяти полуночные странствия. Ночной Лорнак готов встретить путников с распростертыми объятиями, но порой не всегда выпускает из своих цепких лап заблудшие души.

Свежий ночной воздух содрогнулся от ударов медного колокола. Бам-бам-бам… Бам-бам-бам… Ровно двенадцать ударов. Полночь. Поздравляю, Кай, теперь тебе официально совершенно некуда идти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я стянул ворот пальто чуть сильнее и продолжил прогулку по любимому городу. Несмотря ни на что, я всегда любил Лорнак. Его невозможно не полюбить.

Ноги сами собой куда-то вели меня, а я лишь бесцельно шагал и шагал, разгоняя сгустки тумана и иногда поворачивая то вправо, то влево. Изредка приходилось останавливаться и отходить в сторону, чтобы уступить дорогу одиноким чистильщикам. Странно, уже третий раз за последние полчаса я встречаюсь с этим чудом маготехники. В какой же район я забрёл?

Не успел я додумать эту мысль, как впереди послышались звуки драки и женские крики. Я перешёл с шага на лёгкий бег, пытаясь понять, откуда идёт звук, и всматриваясь в пейзаж. Мне кажется, я уже бывал на этой улице…

— Нет, отстаньте, умоляю… нет!

Раздаётся мужской громкий гогот, который в тишине ночного Лорнака кажется оглушающим.