Король и император

Торвин, позови Бранда. Когда Квикка и Озмод разберутся с рыбаками, пусть он подойдет на двух своих судах и перебьет уцелевших. Никого не щадить. Позаботьтесь, чтобы это видели христиане.

Торвин раскрыл было рот, чтобы возразить, но придержал язык. Шеф глянул ему в лицо:

— Они совсем не боятся. Это дает им преимущество. Надо их припугнуть, понимаешь?

Он повернулся и подошел к борту. Хунд и его помощники поднимали из воды человека. Когда над планширом показалось его лицо — без глаз, без волос, обожженное до блестящих костей свода черепа и скул, — Шеф узнал своего старого товарища Суммарфугля. Тот шептал, точнее, шипел остатками рта:

— Я не выживу, легкие сожжены. Если здесь есть кто-нибудь из друзей, пусть дарует мне смерть. Смерть воина. Если это будет продолжаться, я сойду с ума от боли. Дайте мне уйти достойно, как уходит дренгр, боец. Есть тут мой друг? Я ничего не вижу.

Шеф медленно подошел. Ему доводилось видеть, как Бранд облегчал участь смертельно раненным. Он подложил руку под голову Суммарфугля, твердо сказал:

— Fraenda, это я, Шеф. Я помогу тебе. В Валгалле отзовись обо мне хорошо.

Он вытащил короткий нож, приставил его туда, где раньше было ухо Суммарфугля, и сильным ударом загнал в мозг.

Когда изувеченное тело обмякло, он опять услышал женщину. Должно быть, выбралась из-под палубы позади него.

— Мужчины! Вы, мужчины! Все зло в мире только от вас! Не от богов — от вас!

Шеф глянул вниз, на мертвеца без кожи и с сожженными гениталиями. За бортом раздавались вопли, это команда Бранда охотилась за уцелевшими рыбаками, гарпуня их, словно тюленей.

— От нас? — Шеф посмотрел на нее и сквозь нее своим единственным глазом, как будто хотел пронзить взором землю и увидеть подземный мир. — Думаешь, от нас? Разве ты не слышишь поступь Локи?

Когда поднялся вечерний бриз, дующий в сторону суши, флот северян набрал скорость, четыре оставшихся корабля викингов по-змеиному извивались на волнах, а двухмачтовики разбивали валы высокими носами, поднимая фонтаны брызг. Греческие галеры попробовали преградить им путь, но повернули назад, не рискнув подставляться под катапульты. Очень скоро они прекратили зловещими акулами преследовать флот и скрылись в дымке.

— Их счастье, — сказал Шеф Торвину и Хагбарту.

Если бы галеры не отстали, он бы приказал развернуться и напасть, чтобы перетопить сразу всех. Галерам дает преимущество штиль, а парусникам — ветер. Катапульты превосходят греческий огонь при дневном свете и на больших дистанциях. В ближнем бою и в темноте все обстоит наоборот.

До заката Шеф успел выбрать бухту с узким входом и высокими утесами по обеим сторонам, в которой удобно разместился флот. Прежде чем стемнело, король принял все доступные меры предосторожности. Викинги Бранда, опытные в захвате береговых плацдармов, немедленно разбежались окрест, осмотрели все подходы, устроили прочное заграждение на единственной спускающейся вниз тропинке. Четыре катапультоносца были надежно зачалены, развернувшись бортами ко входу в бухту, так что любой проникший в нее корабль оказался бы под ударом сразу восьми метательных машин, притом на дистанции, непреодолимой для греческого огня. На утесы по обеим сторонам от входа в бухту Шеф отправил два дозора с пучками просмоленной соломы, приказав поджечь и сбросить вниз факелы при приближении любого судна. В последний момент один из выслушивавших указания английских моряков смущенно попросил немного ткани для воздушных змеев.

— Это еще зачем? — поинтересовался Шеф.

Низкорослый и косоглазый парень объяснил свой замысел, хоть и не без труда. Надо привязать кусок ткани, вроде маленького паруса, к каждому пучку. Когда его бросят, парус, по мнению изобретателя, примет воздух и будет поддерживать факел вроде… ну, вроде воздушного змея. В общем, огонь будет гореть дольше.

Шеф уставился на парня, спрашивая себя, не появился ли у них еще один Удд. Хлопнул моряка по плечу, спросил, как зовут, велел взять ткань и считать себя зачисленным в команду по запуску змеев.

В конце концов все было сделано как нужно, ведь Шеф не уставал отдавать распоряжения, а сами моряки прекрасно знали, что может натворить греческий огонь. И все-таки они были неповоротливы и вялы. Шеф тоже совершенно вымотался, хотя за весь день не нанес ни одного удара и ни разу не взялся за весло. Это был страх. Понимание того, что впервые тебе противостоит более мощный разум, который имеет свои замыслы и заставляет плясать под свою дудку. Ведь, не вмешайся Бранд и Суммарфугль, флот бы погиб и все северяне лежали бы на дне морском или плавали обугленными бревнами, кормя чаек.

Шеф приказал открыть одну из последних бочек эля и выдать каждому по две пинты.

— Зачем? — спросил кто-то.

— Это будет minni-ol в память о наших с «Морской свинки», — ответил Шеф. — Пейте и думайте, что бы с нами было, если бы не они.