Король Драконов: сильнее смерти

Уна, подскочив с уютного кресла, в котором задремала, кинулась к окну, распахнула его – в лицо ей дохнуло обжигающее дыхание морозной зимы, а в звенящем прозрачном воздухе, переливаясь серебряными трелями, слышался звон колокольчиков на сбруе королевских лошадей.

– Демьен! – весело выкрикнула Уна, рассмеявшись. Несмотря на обещание, данное Аргенту, она не смогла назвать его, Алого Короля, как—то иначе. – Демьен!

Блестящая процессия уже показалась на дороге из—за заснеженного поворота. Лаяли охотничьи псы, ржали кони; из их красных ноздрей валил пар, колокольцы на их сбруях все громче звенели, наполняя воздух мелодичными трелями, песнями наступающей зимы, будоража воображение. Грозные боевые техномаги и маги всех мастей сопровождали Алого Короля; это их чары возвращали привычный ход времени – унылая мокрая серая осень была изгнана, и ветреным, вьюжным плащом за королевской процессией летела сверкающая серебром зима, укрывая землю блестящим белым снегом и сковывая землю морозом. А сам молодой красавец—Король, яркий, статный, громкоголосый, на черном горячем коне несся впереди всех, понукая своего скакуна. Его черные длинные волосы стлались по ветру блестящим шелком, королевский венец сиял в свете яркого зимнего солнца, натертый морозом до блеска. Красоты, молодости, силы и огня Демьена хватило на то, чтобы затмить всех и каждого в его свите, невозможно было выделить кого—то взглядом, а его не заметить, игнорировать. Казалось, даже лютая стужа, обняв его плечи, оживает и затихает, влюбленная в него, и зима становилась теплее и прекраснее. Даже Дерек, следующий за своим братом—королем, как—то потерялся, потускнел. Быть может, в этом виновата его одежда, пошитая из светлых, белых и жемчужно—серых тканей, а быть может огонь, что горел в крови Демьена, заставлял его сиять ярче – кто знает.

«Дракон входит в силу», – подумала Уна, вглядываясь в черты Демьена. Издалека ей казалось, что в его лице теперь угадывается что—то опасное, острое, нечеловеческое, и что светлые, ясные глаза его то и дело вспыхивают горячим, обжигающим золотым светом, который освещал до самого потаенного дна душу каждого, кто посмеет глянуть в лицо Алого Короля.

Став Королем, Демьен понемногу привык к роскошным одеждам. Шелка и бархат уже не стесняли его как раньше, богатые куртки и камзолы только подчеркивали его стать, манжеты рукавов его батистовых рубашек были украшены взбитой пеной тонких кружев, и черные волосы, ранее безжалостно обрезанные, он теперь отрастил. Уна даже замерла, затаив дыхание, залюбовавшись молодым королем, когда Демьен, осадив разгоряченного коня, соскочил на мостящую двор перед академией брусчатку, заметая длинным роскошным плащом свежевыпавший снег, и громко рассмеялся, празднуя победу, поглаживая своего скакуна, успокаивая его после долгой скачки. Следом за ним во дворе появился Дерек; судя по его досаде – он яростно стегнул стеком воздух, мотнул увенчанной тонким золотым обручем светловолосой головой, – они с Демьеном состязались, и Дерек проиграл, уступил королю.

– Я лучший наездник! – выкрикнул Демьен озорно – и расхохотался, явно дразнясь.

– Это просто у тебя лошадь лучше, – парировал Дерек. – Все знают, что Бурелом – самый быстрый конь в королевстве.

– Но и выбирал его тоже я, – коварно произнес Демьен, хитро щурясь. – Я его заметил. Я его купил.

– Ты – Король, – снова парировал Дерек. – У тебя неоспоримое право первого выбора. Иначе бы его взял я.

– Хорошо быть королем, – озорно заметил Демьен и снова расхохотался.

– Демье—ен! Дерек! – крикнула Уна, высунувшись чуть не по пояс из окна. Мороз тронул холодными ладонями ее раскрытую грудь, девушка сжалась, как нахохлившаяся птичка, но ее смех звонкой третью звучал в холодном воздухе, и молодой Алый Король, обернувшись на зов, улыбнулся такой знакомой, ослепительной улыбкой, пленившей не одну девушку, просияв:

– Уна! – выкрикнул он в ответ.

– Где? – тотчас спросил Дерек, проследив за его взглядом.

Его кроткие голубые глаза глянули в лицо раскрасневшейся от мороза Уны, на ее яркие рыжие волосы, огненными реками сбегающие по плечам и рассыпавшиеся блестящими прядями по черному дереву подоконника, чуть присыпанному колкими снежинками, и на его лице мелькнуло теплое, нежное чувство. На миг девушке даже почудилась печаль в его взгляде, Дерек мигнул, словно скрывая набежавшую слезу, но в следующий миг все это – тоска, нежность, печаль, – исчезло, словно и не было.

Все это, все свои чувства к Уне он принес в жертву Вседвери, за ней оставил свою любовь… или нет?

– Уна!

Оставив своего коня подоспевшим конюхам, стряхнув снег с плеч, Демьен стащил с рук перчатки, прикрыл ладонью глаза от слепящего солнца.

– Как же мы давно не виделись, дочь огненного мага!

– Не так уж и давно, Ваше Величество, – раздался откуда—то сбоку голос. – Всего лишь пару лет?