Коробка в форме сердца

Глядя, как умирает девчонка на экране, Шеннон хмурила брови, сосредоточенно морщила лоб. Срыва с ее стороны Джуд не опасался — злость его вообще обычно не впечатляла, однако по опыту знал: с такой молчаливой, спокойной, замкнутой Шеннон нужно держать ухо востро.

— Это не постановка? — наконец спросила она.

— Нет.

— Она действительно умирает?

Джуд бросил взгляд на экран. Голая девчонка обмякшей тряпичной куклой осела на пол.

— Да, она вправду мертва. Они ведь и дружка ее кончили, верно?

— Он так просил их…

— Это мне один коп подарил. И рассказал, что эти детишки — наркоши откуда-то из Техаса, вломившиеся в винный магазинчик со стрельбой, кого-то убившие, а после пытавшиеся удрать в Тихуану. У копов какого только дерьма в загашниках не отыщется.

— Он так просил за нее…

— Да, жуткая штука, — согласился Джуд. — Сам не пойму, зачем храню ее до сих пор.

— Вот и я не пойму.

Шагнув к телевизору, Шеннон выщелкнула из магнитофона кассету и замерла, глядя на нее так, точно никогда в жизни не видела видеопленок и старалась представить себе, для чего эта штука может предназначаться.

— Что с тобой? — спросил Джуд.

— Не знаю, — ответила Шеннон, смерив его остекленевшим, озадаченным взглядом. — А с тобой что?

Подождав и не дождавшись ответа, она двинулась мимо Джуда к порогу, но у дверей спохватилась, сообразила, что пленку до сих пор держит в руках, аккуратно поставила ее на полку и вышла. А в книги кассету позже сунула домработница — по ошибке. А Джуд, так и не удосужившийся поставить ее на место, в скором времени вовсе о ней позабыл.

Забот ему и без кассеты хватало. Вернувшись из Нью-Йорка, он обнаружил, что дома — никого, а отведенная под вещи Шеннон половина чулана пуста. Уезжая, она даже не потрудилась оставить записки — никаких тебе «Дорогих Джонов»[18], где говорилось бы, что их любовь — ошибка, что любила она не его, а его выдуманный образ, что с каждым днем они отдаляются друг от друга и так далее, и так далее. Сорока шести лет Шеннон однажды уже прошла и через замужество, и через развод. В этом возрасте людям не до кривляний на манер средней школы. Было ей что сказать — звонила. Требовалось ей от Джуда что-нибудь — звонил ее адвокат.

Сейчас, глядя на эту пленку, он вправду не мог понять, зачем хранит ее — или зачем ей у него храниться. Пожалуй, ее следовало найти и выкинуть сразу же, вернувшись домой и обнаружив, что жена съехала. Мало этого, Джуд даже не понимал, чего ради согласился принять подобный подарок. В голове ведь уже тогда шевелилась неприятная мысль: похоже, со временем он начал чересчур охотно принимать все, что ему ни предложат, не задумываясь о возможных последствиях… и вот, полюбуйтесь, к чему это привело. Анна принесла ему в дар ни много ни мало всю себя без остатка, и дело кончилось ее смертью. Джессика Макдермотт-Прайс подсунула ему костюм мертвеца, и теперь костюм тоже принадлежит ему. Тоже принадлежит… ему…

А ведь заполучить костюм мертвеца, или видеокассету с мексиканским «убойным», так сказать, порно, или любую другую штуковину из коллекции он совсем не стремился, из кожи вон ради них не лез. Наоборот — казалось, все эти штуки тянет к нему, точно железные опилки к магниту, и помешать этому Джуд, вроде того же магнита, не мог никак. Однако смириться и сдаться означало бы расписаться в собственной беспомощности, а беспомощным Джуд не был сроду. И если уж задумал расшибить что о стену, то эту кассету расшибить следует в первую очередь.

Однако он слишком долго тянул время да думал. Холод в студии изрядно подточил силы, все тело налилось противной усталостью, плечи поникли под тяжестью прожитых лет. Нет, вправду, вот холодина-то… странно, что пар изо рта не валит! Вдобавок глупости либо слабости постыднее, чем — в пятьдесят-то четыре года — в истерике швыряться о стену книгами, Джуд не мог себе даже представить, а слабость презирал больше всего на свете и потому, как ни хотелось ему бросить кассету под ноги и растоптать с хрустом, не спеша повернувшись, поставил кассету на место. Успокоиться, хоть на минуту взять себя в руки, унять истерику, недостойную взрослого человека, сейчас казалось делом гораздо, гораздо важнее.

— Выбрось эту дрянь, — донесся с порога голос Джорджии.

10

Невольно вздрогнув от неожиданности, Джуд обернулся к дверям. Бледное от природы лицо Джорджии казалось вовсе бескровным, словно резная кость, так что сейчас она сделалась еще больше похожей на вампира, чем раньше. Вначале Джуду подумалось, что дело тут в каких-то хитростях с макияжем, но, приглядевшись, он обнаружил, что ее щеки покрыты испариной, а тонкие пряди черных волос, взмокших от пота, прилипли к вискам. В пижаме, замершая на пороге, обхватив ладонями плечи, Джорджия неудержимо тряслась от холода.

— Ты чего, заболела? — спросил Джуд.

— Я в полном порядке, — буркнула Джорджия. — Здоровей некуда. Выбрось эту дрянь.

Джуд аккуратно поставил пленку со снаффом на полку.

— Какую дрянь?

— Костюм этого мертвеца. Вонь от него… ты что, сам не заметил, как от него несет, когда доставал из чулана?

— А он что, не в чулане?