Корниловец

— Я не прошу у тебя прощения, — взволнованно сказала Нвард, — его для меня, наверное, и не бывает, но попытаюсь загладить свою вину… — Смолкнув на минуту, девушка нервно скрещивала пальцы рук, собираясь с духом, и договорила: — Ровно через два дня османы перейдут в наступление. Семь дивизий пехоты низама ^[144]под командованием генерал-лейтенанта Мехмеда Вехиб-паши ударят в эрзерумском, ванском и приморском направлениях. ^[145]

Кирилл молчал как громом поражённый.

— Откуда тебе это известно? — пробормотал он, лишь бы что-то сказать, а сам в это время соображал, что делать и куда бежать.

— От Энвера-паши. ^[146]Это он послал меня в Трапезунд, и это он ныне, по сути, правит Турцией, а не султан-калиф.

— Та-ак… — протянул Кирилл. — Семь дивизий, говоришь? Это сколько же тыщ народу наберётся?

— Двадцать пять.

— Двадцать пять? — обрадовался Авинов. — А, ну это ещё ничего! Так… Мы сейчас же идём к генералу Маркову и обо всём ему рассказываем.

— Нет! — испуганно воскликнула Нвард. — Ваш генерал меня расстреляет!

— Я тебя заслоню своим телом, — улыбнулся Кирилл. — Пошли!

— Я… — слабо воспротивилась Нвард.

— Бегом!

И турецкая шпионка побежала, держа за руку русского офицера.

Генерал Марков поначалу выслушивал исповедь Нвард сидя за столом, потом он вскочил и стремительно зашагал из угла в угол. Яростно выругавшись, генерал церемонно попросил у дамы прощения и выскочил в коридор, выкликая батальонных и ротных. И пошло раскручиваться колесо военной машины — 4-я сотня казаков верхом отправилась в разведку, артиллерия перемещалась на новые позиции, шифровальщик по радиолинии предупредил Трапезунд о готовящемся наступлении турок, прося Эльснера подсобить — перебросить в Эрзерум отряд бомбовозов с воздушной станции 1-го разряда «Батум», недавно отобранной у грузин. В тот же час надёжный «пятак» — гидроплан М-5 ^[147]отбыл в Карс с пакетом для генерала Эрдели, а Квинитадзе услал парочку «Бенцев» в Ван — предупредить добровольцев из Армянского корпуса, чтобы те бдили. По радиолинии, протянутой между Эрзерумом и Трапезундом ещё в шестнадцатом, ушёл приказ об аресте Мехмета-эфенди. В тот же день пришёл ответ: подстрелив троих жандармов, турецкий резидент скрылся в горах…

…На третий день, перед самым наступлением, прибыли грузовики, совершившие вторую — и последнюю — ходку. Бензин был на исходе, да и подвозить более не осталось ничего — все снаряды, все патроны, какие имелись, были доставлены. Корнилов поделился последним.

Утром над Эрзерумом закружил турецкий аэроплан. Нвард, глядя на него из-под руки, уверенно сказала:

— Это «Арибурун». У османов их два всего — «Арибурун» и «Анафарт», но тот однажды сел неудачно — до сих пор починить не могут…

Кирилл молча наблюдал за аппаратом, а вот Марков не выдержал, скомандовал:

— Дударев! Пощекочите-ка его из «эрликонов»!

Звонко затявкала двухствольная скорострельная пушка. Турецкий пилот увильнул от первой очереди, но вторая порвала ему крыло — «Арибурун» сначала плавно, затем всё убыстряясь, понёсся к земле, кувыркаясь и крутясь, пока не лопнул тусклым шаром огня на склоне Топ-дага.

— Красиво пролетел! — довольно крякнул Марков.

В это время прискакали казаки, посланные на разведку. Они закружили по двору, остужая коней.

— Да скорей же, сукин сын! — закричал Сергей Леонидович. — Давай сюда донесение!

— Идёт турка, ваше превосходительство! — откозырял подъесаул Леурда. — Тыщ восемь, да як бы не бильше — и конных, и пеших! Разъезд есаула Гулевича напоролся на турок, те открыли огонь. Есаул тоже ранитый и лыжить промиж вбитых. Хорунжий Ядыкин послав мэнэ просыть пиддэржку!

— Штабс-капитан Авинов! — официально обратился Марков. — Берите эскадрон своих текинцев и скачите в район 4-й сотни хорунжего Ядыкина.

Коротко козырнув, Кирилл скомандовал спешенным текинцам, вчера лишь снова обретшим коней:

— Эскадрон — садись! За мной!

Марков перекрестил Авинова и его конников. Широким намётом текинцы вынеслись на улицы Эрзерума, с гиканьем проскакали через весь город, направляясь к подошве горного хребта.

Безлесная долина сужалась, затягиваясь кряжами. Издалека накатил гул, и низко-низко над землёю вспухли облачка разрывов, а после закурился подмороженный грунт, побитый шрапнелью. Навстречу залпам пылили конные упряжки русского артиллерийского взвода, волокущие орудия-трёхдюймовки.

— Эскадрон — повод! ^[148]— закричал Кирилл, малость осаживая своего рыже-золотистого скакуна.

Подскочив к скалистому подножию, он увидел 4-ю сотню в цепи по самому гребню, стрелявшую по врагу. Назар Ядыкин позади цепи прогуливался во весь рост. За спиною у него белел башлык, словно зазывая: целься!

— К пешему строю… Слезай! — крикнул Авинов, и текинцы мигом скатились с сёдел, выхватывая из-за плеч винтовки.

— В цепь! Вперёд!