Корниловец

— Чёрт знает что! Вместо инвалидной команды к обозу пришили. Попадёшь к шапочному разбору… Пустили бы сразу вперёд — я бы уже давно в Екатеринодаре был!

— Не горюй, Серёжа, — ответил ему Романовский, — Екатеринодар от тебя не ушёл.

На своём английском буланом подъехал Корнилов. Его чёрные раскосые глаза блестели как угольки, посматривая в сторону кубанской столицы, губы кривились улыбкой предвкушения.

— Генерал Казанович и атаман Каледин двинутся в атаку вдоль Екатеринодарской дороги, — сказал он. — Врангель атакует западную окраину города, наступая на Черноморский вокзал. Еще левее пойдёт конница Эрдели — в охват города с севера и северо-востока. А вам, Сергей Леонидович, я поручаю артиллерийские казармы.

Марков сразу повеселел.

— Ну, видимо, — проговорил он довольно, — без нас дело не обойдётся!

И марковцы пошагали по дамбе через русло Большого Карасуна, древнего русла Кубани, по которой была проложена трамвайная линия. А за Карасуном и подвижной состав обнаружился — старый, облупленный малиново-жёлтый трамвай стоял в зыбкой тени могучих платанов, развесивших голые ветви над вагонами.

Приблизившись, Кирилл заглянул внутрь трамвая — ни пассажиров, ни вагоновожатого. «А почему бы и нет?» — подумал он, заскакивая в кабину. Разобравшись в несложном хозяйстве, поручик завёл моторы — те загудели глухо и мощно, сотрясая пол мелкой дрожью. Надо же, бежит ток по проводам!

— Ваше превосходительство! — крикнул он Маркову. — Подбросить, может?

Генерал сперва остолбенел, а потом расплылся в широкой улыбке, оценив юмор положения.

— Занимайте места согласно купленным билетам! — воскликнул он, забираясь на подножку.

Вторым поднялся Тимановский, потом повалили «пассажиры».

— Трогай!

Повинуясь Авинову, трамвай забренчал — и двинулся, гудя и звякая. В стороне, по дороге, двинулись подводы с корниловцами.

— Запевай!

И трясущийся вагон грянул:

Дружно, корниловцы, в ногу,

С нами Корнилов идёт;

Спасёт он, поверьте, отчизну,

Не выдаст он русский народ!

Неожиданно навстречу трамваю проскакал разведчик. Генерал Марков моментально высунулся в окно и заорал:

— А ну стой!

Разведчик был парень лихой, и терпеть грубость со стороны какого-то текинца в папахе не стал, замахнулся нагайкой — и только тогда признал генерала. Мигом развернув коня, он поскакал рядом с вагоном, истово козыряя.

— Прошу прощения, ваше превосходительство, — мычал разведчик, — не признал!

— Докладывай!

— По нашим данным, — затараторил конник, — силы большевистского командования определяются в боевой линии до двадцати четырёх тысяч бойцов при трёх бронепоездах, четырёх гаубицах и десяти лёгких орудиях. Отряды противника вышли в наступление!

— Ясно, — кивнул Марков, — дуй дальше!

И трамвай загудел, зазвякал вперёд. Но ушёл он недалеко — просвистел снаряд и разорвался прямо на путях, разводя рельсы «усами» в стороны.

— Приехали на штурм! — сообщил генерал. — Выходим!

Просвистела ещё одна граната, подняла в воздух кучу земли далеко за марковцами.

— Знатно, — оценил выстрел Марков, — но поздно.

— Смотрите, господа, — воскликнул молодой офицерик, — там цепи, вон движутся!

— Вижу, — кивнул генерал, принимая позу Наполеона, — ждём, господа офицеры. Нам обещали огнём подготовить взятие казарм.

— Так снарядов же нет! — удивился офицерик.

— А нам большевички подсобили, — сказал Тимановский с усмешкой, — «поднесли» в Георгие-Афипской пару тысяч ящиков. ^[88]

И началась артподготовка. Обычно добровольцы-пушкари вели редкую стрельбу — берегли снаряды, но в этот раз не пожалели огня. Земля то и дело вставала горбами, выбрасывая тучи комков и пыли, а грохот отдельных взрывов сливался в мощный гул.

Расположившаяся неподалёку от Авинова батарея беспрестанно вела огонь. Командовавший огневым боем молодой, но уже изрядно поседевший подполковник наблюдал в расставленную на треноге подзорную трубу, куда ложились снаряды, то и дело командуя:

— Прицел сто три, трубка сто десять… Огонь!

И батарея гремела. Орудия при выстреле одно за другим отпрыгивали от земляного бруствера, выбрасывая из своих жерл огненные порывы пламени и клубы порохового дыма. Затем пушки мигом подхватывались на руки прислугой, быстро водворялись на прежнее место и перезаряжались.

После того как грянула восьмая пушка, командир артиллерийского расчёта громко доложил:

— Кончили!

Подполковник глядел в свою трубу, не отрываясь. По третьему разу проверив взятый прицел, он скомандовал:

— Батарея! Пли!

А тут и отставшие марковцы подоспели — те, которым в трамвайчике не хватило мест.

— Ого! — весело воскликнул Марков. — Полк ещё большой. Воевать можно. В цепь, друзья! Вперёд!

Большевики не выдержали и бросились бежать к городу. Бежали густыми толпами и остановились только на линии «Фермы» ^[89]да примыкавших к ней хуторов вёрстах в трёх от Екатеринодара.

Генерал Казанович — этот несравненный таран для лобовых ударов — на пару с Марковым атаковал «Ферму» и выбил оттуда «красных».