Корнилов

30 июля в Ставке состоялось совещание, на котором присутствовали министр путей сообщения П. П. Юренев, министр продовольствия А. В. Пошехонов и их помощники. Главное командование на совещании представляли Корнилов, Лукомский и начальники отделов штаба. В докладе товарища министра путей сообщения Э. П. Шуберского была нарисована удручающая картина полного развала железнодорожного транспорта. Докладчик не скрывал, что уже в ближайшее время это может привести страну к экономической катастрофе и оставить армию без подкреплений и боеприпасов. Подводя итог обсуждению, Корнилов сказал, что России сейчас нужно иметь три армии — армию в окопах, армию в тылу, работающую на нужды фронта, и армию железнодорожную. Он заявил, что не касается вопросов о мерах оздоровления тыла, но, по его мнению, в тылу должна быть установлена такая же жесточайшая дисциплина, которую он стремится возродить на фронте¹⁴.

Эти положения легли в основу докладной записки Корнилова, представленной им Временному правительству. История ее появления выглядит следующим образом. Еще после июльского совещания с участием Керенского генерал-квартирмейстер Плющик-Плющевский по своей инициативе систематизировал и обобщил прозвучавшие на нем предложения. Сразу же по назначении Корнилова Верховным главнокомандующим Плющевский представил ему подготовленные материалы. Корнилов попросил оформить их в виде сводной записки. В итоговом варианте содержалось требование распространить законы военного времени на тыловые районы, ликвидировать большинство комитетов в армии. Предполагалось их сохранить лишь на уровне рот и батальонов, ограничив их ведение исключительно вопросами культурно-хозяйственными. Все это было изложено в очень жесткой, почти ультимативной форме.

1 августа Плющевский подал записку Верховному главнокомандующему. Корнилов оставил текст почти неизменным и в ночь на 3 августа выехал в Петроград, увозя записку с собой. Накануне в разговоре по прямому проводу он сообщил Савинкову и Филоненко о своем намерении затронуть поставленные в записке вопросы в своем докладе правительству. Петроградских партнеров Корнилова это очень встревожило. Корнилов был нужен Савинкову для того, чтобы оказывать давление на Керенского, самостоятельные же его инициативы в эти планы не вписывались.

Рано утром, на подъезде к столице, в Павловске, Филоненко сел в поезд Корнилова. Первым делом он ознакомился с текстом записки. По словам Филоненко, составлена она была крайне неудачно прежде всего потому, что порождала у читателя подозрение в намерении составителей вернуть страну к старым порядкам. Филоненко сказал об этом Корнилову и по его реакции понял, что тому это не понравилось. Довершил дело еще один неприятный эпизод. Уже в черте Петрограда поезд Корнилова столкнулся с вагонеткой, перевозившей шпалы. В результате этого на вокзал прибыли только незадолго до полудня, с опозданием почти на час.

Немедленно с вокзала Корнилов отправился на встречу с Керенским, а Филоненко, захватив с собой записку, поехал к Савинкову. Став премьером, Керенский поселился в Зимнем дворце (что, к слову сказать, произвело очень неприятное впечатление на многих). Бывшая резиденция российских императоров одним своим видом могла служить символом разрухи, охватившей страну. «Внутри дворца было пустынно и запущено. В залах зияли пустые места по стенам (были сняты царские портреты); в иных местах портреты или картины были завешены брезентом. Тем же брезентом кое-где был устлан и пол, вероятно для сбережения паркетов. Изредка в коридоре появлялась фигура часового-юнкера или дворцового служителя в домашнем платье»¹⁵. Заседания Временного правительства проходили в Малахитовой гостиной бывшей императрицы. Сам Керенский поселился в бывших комнатах императора Александра III на третьем этаже. В царском кабинете была устроена спальня министра-председателя. В библиотеке императора Керенский принимал доклады и проводил совещания¹⁶. Здесь же он принял и Корнилова.

Разговор начался в раздраженном тоне. Керенский сказал, что со времени назначения Корнилова главковерхом все его обращения к правительству звучат как настоящие ультиматумы. Корнилов ответил, что дело не в нем, а в обстановке, требующей немедленных и жестких мер. Далее, по словам Корнилова, Керенский поинтересовался, следует ли ему оставаться на посту главы государства? «Смысл моего ответа, — говорил Корнилов на следствии, — состоял в том, что, по моему мнению, влияние его в значительной степени понизилось, но тем не менее я полагаю, что он как признанный вождь демократических партий должен оставаться во главе Временного правительства и что другого положения я не представляю»¹⁷.