Корнилов

В двадцатых числах января, когда Корнилов впервые известил донского атамана о намерении покинуть Ростов, разрабатывался новый план, предполагавший сосредоточение армии в районе узловой станции Тихорецкая. В этой связи уже были сделаны некоторые приготовления — на станцию Батайск отправлены эшелоны с боеприпасами и снаряжением. Но недельное промедление привело к тому, что железная дорога на Ставрополь и Екатеринодар оказалась в руках красных. Оставалась возможность походным порядком пробиваться на Кубань или идти на север Донской области, в район «зимовников», то есть степных хуторов на зимних пастбищах.

Сам Корнилов склонялся ко второму варианту. Однако это решение вызвало резкий протест со стороны Алексеева. Во время пребывания в Ольгинской, 12 (25) февраля 1918 года, он обратился к Корнилову с письмом:

«Из разговоров с генералом Эльснером и Романовским я понял, что принят план ухода отряда в зимовники, к северо-западу от станицы Великокняжеской. Считаю, что при таком решении невозможно не только продолжение нашей работы, но даже при надобности и относительно безболезненная ликвидация нашего дела и спасения доверивших нам судьбу людей. В зимовниках отряд очень скоро будет сжат с одной стороны распустившейся рекой Доном, с другой стороны железной дорогой Царицын — Торговая — Тихорецкая — Батайск, причем все железнодорожные узлы и выходы грунтовых дорог будут заняты большевиками, что лишит нас совершенно возможности получать пополнения людьми и предметами снабжения, не говоря уже о том, что пребывание в степи поставит нас в стороне от хода событий в России»⁹. Алексеев настаивал на немедленном созыве военного совета для принятия окончательного решения.

Совет собрался вечером того же дня. Мнения его участников разделились. Марков и Богаевский поддержали Корнилова, в то время как Алексеев, Деникин и Романовский высказались за то, чтобы увести армию на Кубань на соединение с войсками кубанского правительства и формировавшимися в Екатеринодаре добровольческими частями. Корнилов колебался, но все же дал понять, что готов идти на Кубань. Нерешительность Корнилова во многом объяснялась тем, что, наученный опытом пребывания на Дону, он меньше всего хотел опять оказаться в зависимости от казачьих политиков, на этот раз кубанских. Он, как бы это не выглядело фантастически, еще не отказался от планов перенесения центра антибольшевистского сопротивления в Сибирь. Уже из Ольгинской для связи с сибирскими подпольными центрами был командирован полковник Д. А. Лебедев, ставший позднее начальником штаба у адмирала Колчака.

На следующий день в Ольгинскую прибыл донской походный атаман П. X. Попов со своим начальником штаба полковником В. И. Сидориным. К слову сказать, это был тот самый полковник Сидорин, который не лучшим образом проявил себя, стоя во главе петроградского подполья. Точно также упомянутый выше полковник Лебедев — это тот связной, посланный из Ставки к генералу Крымову. Через полгода после августовских событий большая часть участников «корниловского дела» вновь встретилась на Дону.

Попов и Сидорин ушли из Новочеркасска буквально за час до вступления в город большевиков, уводя с собой небольшой отряд в полторы тысячи человек при пяти орудиях и 40 пулеметах¹⁰. От прибывших стали известны подробности последних дней белого Дона. После ухода Корнилова Малый круг решил послать парламентеров к большевикам с просьбой прекратить военные действия, так как Добровольческая армия, борьба с которой объявлялась раньше главным поводом похода на Дон, покинула пределы области. Но полученный ответ не вызывал сомнений в намерениях победителей. Последующие дни депутаты провели в бесполезных прениях. Вечером 12 (25) февраля в разгар очередного заседания в зал ворвались красные. Атаман и члены правительства с сорванными погонами были препровождены на гауптвахту. Позднее атаман А. М. Назаров и председатель Малого круга войсковой старшина Е. А. Волошинов были расстреляны вместе с другими генералами и старшими офицерами.

Приезд походного атамана заставил Корнилова изменить прежние намерения. 13 (26) февраля около полудня вновь был созван военный совет. Помимо Корнилова и Алексеева на нем присутствовали Деникин, Романовский, Марков, Богаевский, а также генерал А. С. Лукомский, приехавший накануне из Новочеркасска, где он был представителем армии при донском правительстве.

Приглашенные на совещание Попов и Сидорин категорически отказались уходить с Дона. Они вновь предложили Корнилову уйти в район «зимовников» в междуречье Дона и Сала, поскольку казаки неизбежно поднимутся против большевиков и нужно лишь переждать время. Неожиданно их поддержал генерал Лукомский. Он заявил, что «зимовники» — лучшее место для того, чтобы армия успела отдохнуть, пополнить конский состав и подготовиться к боям. Это должно было, по его мнению, занять не больше полутора месяцев, после чего возможным станет и движение на Кубань. В настоящее же время поход на Екатеринодар грозит гибелью всего дела.