Кордон

оказание американцам военного сопротивления и кое-где начали возводить береговые укрепления. Однако правительству было ясно, что феодальная Япония с ее весьма слабой армией и старым вооружением не сможет противостоять натиску янки.

— И что же? — поинтересовался Арбузов.

— Все произошло так, как пожелали американцы, — ответил Гончаров. — Перри вернулся из Китая за ответом. Японское правительство пошло на переговоры. Они состоялись в Иокогаме и завершились подписанием договора. Американцы получили право захода в порты Хакодате и Симодо. Это произошло в марте сего, 1854, года.

— Что же получается? — проговорил Невельской. — Мы пытаемся установить с японцами дружеские отношения, а в это время у нас на глазах нахально янки диктуют им свою волю.

Слова Невельского прозвучали упреком участникам дипломатической миссии в островную страну. Гончаров пожал плечами, не сумев возразить.

— Но ведь Америка вон как далека от Японии! — недовольно продолжал Невельской. — Кому, как не нам, устанавливать с японцами добрые соседские отношения? Янки действуют энергично. У них свои далеко идущие намерения. Вот посмотрите, американцы по-хозяйки укрепятся на японских островах и нам же, России, будут показывать акульи зубы…

— Время покажет, — неопределенно ответил Гончаров. Что-либо более утешительное он сказать не сумел.

Помолчали, думая каждый о своем.

— А вас, высокопреосвященство, какая нужда привела сюда? — полюбопытствовал Арбузов, обращаясь к архиепископу.

— Чадо у меня тут, Гавриил, пребывает, — отозвался отец Иннокентий.

— Каково его занятие?

— Оный пожелал пойти по моим стопам. В Иркутске окончил духовную семинарию. Ноне служит священником и Амурской экспедиции. — И уже обращаясь к Невельскому, архиепископ пожелал при всех услышать мнение начальника о родном сыне — На Гавриила-то у тебя нет нареканий?

— Что вы, что вы, ваше высокопреосвященство! — горячо ответил Невельской. — Мы предовольны его отменным служением, превосходным воспитанием. Человек он

особой нравственности, не чуждается никаких полезных занятий.

— Ну и слава Богу, — смиренно произнес отец Иннокентий, чтобы на том и закончить разговор о своем сыне.

Арбузов легко взял Невельского под локоть и увлек в сторону. Ему не терпелось поговорить с этим удивительным человеком один на один.

НЕВЕЛЬСКОЙ

Геннадий Иванович заболел Дальним Востоком с юношеских лет. Будучи еще в Морском корпусе, гардемарин Невельской увлеченно изучал карту тихоокеанского побережья, перечитывал всю литературу о мореплавателях, исследовавших берега восточных и северо-восточных лиманов. Он по тем же, тогда далеко не совершенным, картам с карандашом в руке проследил за трудными и длинными рейсами известных миру путешественников — российских моряков и ученых Степана Петровича Крашенинникова, Витуса Беринга и Алексея Ильича Чирикова, Ивана Федоровича Крузенштерна, англичан Джеймса Кука и Чарльза Кларка, француза Жана Франсуа де Гало Лаперуза. Молодой моряк восхищался мировыми открытиями путешественников и в то же время верил, что морские исследования продолжат их последователи, такие же смелые и мужественные люди с пытливым умом и дерзновенными замыслами. Они избороздят Тихий океан вдоль и поперек, досконально изучат его побережья и на белых пятнах географических карт сделают существенные пометки. Дальний Восток воспалял юношеский ум, развивал фантазию, воображение, манил своей суровой и дикой первозданной природой, экзотикой и романтикой необжитого края.

Гардемарин Российского Морского корпуса Невельской уже тогда знал, что море морю рознь. Балтийское (дворовое) и Черное (лечебное) его не влекли. Они исхожены и исследованы, как и сама Европа. Не привлекало юношу и арктическое плавание. По его тогдашнему мнению, в северных морских водоемах человек долго еще не найдет себе полезного применения.

Невельской мечтал попасть на Тихий (он же Восточный и Великий) океан. Его мечта осуществилась через много лет после окончания Российского Морского корпуса,