Кордон

О том, что скоро начнется ледоход, Арбузов слышал и от других лончаковцев, а потому не терял зря времени. Сразу же после пасхи работа пошла полным ходом. Сводный батальон, разбитый поротно, трудился с восходом солнца и до заката. Дел хватало всем. Глухо ухали, взметая снег, сваленные наземь деревья, разнобойно стучали топоры, пронзительно визжали пилы. Сваленные сосны обрабатывали на месте: очищали от ветвей и сучьев, отпиливали верхушки. Группа солдат, выделенная специально для переноса бревен (благо лес вплотную подступал к реке), сталкивала их С обрыва, кантовала к воде по скатам, вымощенным из гладких кругляшей. На берегу плотники стесывали со стволов горбыли, на концах бревен вырубали глубокие пазы. Уложив обработанный лес у кромки воды, солдаты умело и ловко скрепляли его в ровные ряды.

Арбузов родился и вырос в городе. Отдав много лет службе на море, он ходил на судах и по рекам, но никогда не видел как сооружаются плоты. Не подав вида, что далек от того, чем занимается его батальон, капитан 1 ранга возложил руководство сооружением плотов на прапорщика Глена, положившись в этом деле на него полностью. Сам же он не всегда и не сразу догадывался, что за операцию выполняли те или другие солдаты. Порой им овладевало любопытство и он спрашивал:

— Для какой надобности, служивый, ты так много стесываешь щепок с этого ствола?

Солдат недоуменно хлопал глазами, не сразу найдя что ответить: вдруг не так выполняет работу!

— Для легкости, ваше высокородие, — как бы оправдывался служивый. — Так что хотел как лучше… чтоб кормовое весло по силам было…

— Не перестарайся, служивый, а то весло сломается в работе, — наставительно говорил Арбузов и шел дальше. Увидев цепочку солдат, несущих листы старой жести, интересовался:

— Куда несете? Для какой надобности?

— Сюды, ваше высокородие, — слышал в ответ, — в избы. Для обогреву, стало быть…

—: В какие избы?

— В энти, которые на плотах будут.

Так Александр Павлович узнал, что солдаты, сооружая плавучие настилы с легкими деревянными домиками, по своей охоте, без подсказки командиров, решили соорудить переносные печки. Они делали все возможное, чтобы уберечь себя и коней от ветра, холода и дождей.

— Жесть-то где взяли? Не того?..

— Не сумлевайтесь, высокородие, — заверил сухощавый солдат. — Сам хозяин велел содрать с амбарной крыши. Я, грит, новую приобрету, а эта вам на печки пригодится. А без обогреву на воде окочуриться можно.

— Плоты с теплыми каютами — это хорошо, — сказал Александр Павлович. — Но ведь через неделю отправляемся в путь. Уложимся в срок?

— Так точно! — ответил за всех сухощавый. — Чай, для себя стараемся.

Арбузов пошел дальше, придирчиво осматривая все, что сделано его сводным батальоном. И вдруг остановился. Как это понимать? Огромные плоты лежали намертво скрепленные на суше в двух саженях от кромки воды. Вот где грубый просчет прапорщика. Есть ли у него на плечах голова!

Вызванный прапорщик испуганно смотрел на взволнованное лицо капитана 1 ранга, стараясь догадаться, что так обеспокоило командира.

— Поясните, господин Глен, — потребовал Арбузов, — каким образом вы думаете спустить с берега эти махины?

Прапорщик не понял вопроса. Спускать плоты на воду он не собирался. Недогадливость Глена бросила Александра Павловича в краску.

— Идти по реке собираемся?

— Так точно. По ней и поплывем.

— Чтобы стащить эту громадину на воду, — со значением проговорил Арбузов, — у нас не хватит никаких сил. Животы надорвем, а плот на дюйм не сдвинем.

Прапорщик, поняв в чем заблуждается командир, облегченно вздохнул:

— Так точно, не сдвинем, — согласился он, чувствуя неловкость за старшего морского офицера, и поспешил добавить — Все будет, как надо. Вскроется Шилка, и в нее с сопок хлынут талые воды. Река быстро выйдет из берегов и сама поднимет наши плоты.

— Гм… А она нас долго не задержит? — подавив смущение, спросил Арбузов. — Отсиживаться без дела нам надобности нет.

— В два-три дня после ледохода река подберется под пло^ы, — со знанием дела сказал Глен. — Мы угадаем тютелька в тютельку. Раньше садиться на плоты смысла нет и опаздывать, разумеется, нельзя. Бог поможет, выйдем вовремя.

— Не просчитаемся? — для верности спросил Александр Павлович.

— Никак нет, не обмишулимся, — твердо пообещал прапорщик. — Я хорошо знаю сибирские реки. Они капризные, своенравные, но когда изучишь их повадки, приноровиться можно.

Шмыгнул Арбузов носом — ничего не поделаешь: невежда он в этой области. Однако достоинство терять никак нельзя.

— Поторапливайтесь! — приказал он прапорщику. Медленно идет работа…

За несколько дней до ледохода в Лончаково снова зазвенели бубенцы лихих троек промышленника Соловьева.

Найдя Арбузова на берегу Шилки, Степан Федорович обнял его, как давнего друга, прогудел: