Корабль судьбы

– Так отдай же мне ее, Альтия, – негромко проговорил корабль. – Какой смысл тебе хранить ее в душе? Эта боль даже и ему никогда не принадлежала, чтобы тебе ее передавать. Ты понимаешь? Он пытался избавиться от боли, передав ее тебе, но она ему не принадлежала. Она должна была оставаться во мне. Вот я и хочу ее забрать у тебя. От тебя требуется только одно: отпусти. При тебе останется память, ибо она, к сожалению, неотъемлемо твоя, и ничего тут не поделаешь. Но боль – дело другое. Она очень стара и передается от одного человека к другому, словно зараза. И я решил: хватит! Надо с нею покончить. Пусть она вернется ко мне да тут и останется!

Альтия еще противилась, еще продолжала крепко держаться за все, что считала своим.

– Как же ты ее у меня заберешь? – спросила она. – Все было именно так больно… именно так ужасно… Никому никогда не понять, никому не поверить! А если ты заберешь боль, все, что я перенесла, окажется еще и пустышкой!

– Нет, милая, нет. Я всего лишь сделаю пережитое воспоминанием, а не постоянной отравой для ума и души, как сейчас. Ты сможешь оставить все в прошлом. Случившееся больше не заставит тебя страдать, потому что я не позволю. – И он протянул громадную руку. Продолжая бояться, Альтия все-таки вложила ладошку в его широченную пятерню. Совершенный глубоко вздохнул и тихо произнес: – Отпусти.

Ощущение было такое, словно вытащили глубоко засевшую занозу. Противная тянущая боль – и чистое, пронзительное жжение прихлынувшей крови. Нечто судорожно сжавшееся внутри внезапно обмякло и отпустило. Да, Совершенный был прав. И что она так упорно держалась за эту – уже давнюю – боль? Отпустить ее – и жить дальше. Она по-прежнему все помнила, ничто никуда не делось, но как же все изменилось! Случившееся стало лишь воспоминанием, тенью из прошлого, и эта тень больше не могла заслонить от нее солнце. Рана, нанесенная ей, могла теперь затянуться, и она не станет ее растравлять.

Альтия наконец-то заплакала, и дождь сразу смыл с ее лица слезы.

* * *

– Альтия!!!

Она даже не вздрогнула. Потоки дождя омывали не только палубу, но, кажется, само небо: ночь уступала место серенькому рассвету, едва заметному под плотным пологом леса. Альтия стояла на носовой палубе, вытянув руки в темноту, и мокла под проливным дождем, уже прилепившим к телу ее просторную ночную рубашку.

Ругательски ругая и ее, и себя самого, несчастного дурака, Брэшен бросился к подруге, чтобы крепко тряхнуть ее за плечо.

– Ты что, спятила? Пошли скорее в каюту!

Она только вскинула руки к лицу, но даже не раскрыла плотно зажмуренных глаз. Ее лицо было искажено гримасой страдания. Потом она ощутила его присутствие рядом – и вцепилась в него что было мочи, крепко прижавшись всем телом.

– Где я? – спросила она, словно очнувшись.

– На палубе! – буркнул молодой капитан. – Ты у нас, оказывается, еще и во сне бродишь. Я проснулся, а тебя след простыл! Ну, нечего, пошли отсюда скорей.

Дождь хлестал его по голой спине и уже насквозь промочил полотняные штаны, которые он спешно натянул, соскакивая с постели. У Альтии вода ручьями сбегала с волос и текла по лицу. Она держалась за него и никак не разжимала рук.

– Мне… сон приснился, – еле выговорила она. – Такой яркий… Но очень короткий… Одно мгновение – и я уже ничего не могу вспомнить.

– Так всегда, – отозвался Брэшен. – Сны приходят и уходят. Они все равно ничего не значат. Ну их совсем!

К сожалению, эти слова были порождены его собственным жизненным опытом.

Штормовой ветер заревел с новой силой, тяжелые капли с шипением хлестали поверхность воды.

Альтия по-прежнему не двигалась с места. Она лишь подняла голову, смаргивая влагу с ресниц.

– Брэшен, – начала она, – я…

– А я сейчас прямо тут утону, если мы не уйдем, – отозвался он и подхватил ее на руки. И понес, а она опустила голову ему на плечо. Она даже не пикнула, когда на узком и неудобном трапе он легонько стукнул ее обо что-то. Достигнув наконец каюты, Брэшен пинком затворил за собой дверь и поставил Альтию на ноги. Ладонью откинул с лица мокрые волосы – и ощутил, как по спине сбежал новый ручеек. Альтия молча смотрела на него, только моргала. С ее ресниц и подбородка капала дождевая вода. Мокрая ткань плотно обтянула все выступы ее тела, вводя Брэшена в немалое искушение. Альтия выглядела настолько сбитой с толку, что ему жутко захотелось обнять ее покрепче и ни под каким видом не отпускать! Увы, он знал, что ей этого, скорее всего, не хочется. И Брэшен заставил себя отвести глаза.

– Уже почти утро, – проворчал он. – Надо хоть в сухое переодеться.

Он услышал, как сзади шлепнулась на пол мокрая материя, как Альтия начала рыться в своих вещах. Нет уж, он не обернется. Еще не хватало попусту мучить себя. Держать свои чувства в узде Брэшен уже научился.

Он только-только разыскал в шкафу чистую и сухую рубашку, когда Альтия неожиданно подошла к нему сзади и обняла. Ее кожа была еще влажной.

– Что-то у меня все одежки неизвестно куда подевались, – шепнула она ему на ухо. И Брэшен замер, лишь чувствуя тепло ее дыхания у себя на щеке. – Может, поделишься?