Брэшен свесился наружу, придерживаясь за фальшборт, и критически оглядел обновленное изваяние. Ничего не скажешь, Янтарь за очень короткий срок свернула сущую гору работы. Причем, судя по невероятному количеству набросков, все это она планировала с момента их отплытия из Удачного – запреты там, не запреты. Помимо серьги, срезанные куски диводрева успели превратиться в широкий медный браслет на запястье Совершенного и в боевую перевязь, пришпиленную к груди незаметными нагелями. Помолодевший воин остался воином: с перевязи свисал боевой топорик на коротком топорище.
– Замечательно, – провозгласил Брэшен. Потом понизил голос и осведомился: – А нос ему исправлять будешь?
– Его нос полностью соответствует замыслу, – ответила Янтарь тоном, содержавшим недвусмысленное предупреждение.
– Ну… Я как бы… – Брэшен еще раз проследил глазами неровную линию. – Пожалуй, моряку, а тем более воину не повредит парочка шрамов на физиономии! А сломанный нос ему такое решительное выражение придает… Ну а топориком ты его тоже, наверное, не случайно снабдила?
– У меня осталось диводрево, его надо было использовать, – несколько рассеянно пояснила Янтарь. – Впрочем, топорик чисто декоративный. Совершенный хоть и придал ему окраску настоящего оружия, но диводрево от этого не превратилось в металл.
Мама сопроводила ее слова согласным кивком. Она сидела на палубе, скрестив ноги, на коленях у нее лежал раскрытый бортжурнал. Казалось, она вовсе не покидала носовой палубы – и знай себе бормотала да бормотала. Ее рвение напоминало тот молитвенный восторг, с которым иные особо набожные люди читают и перечитывают Эдикты Са.
– Верно, топорик придает ему некую завершенность, – с удовольствием согласилась Янтарь. Она подобрала с палубы и натянула перчатки, потом принялась собирать инструменты. – Ох, как же я вдруг устала…
– Ничего удивительного, – хмыкнул Брэшен. – Вот что, давай поспи немного, потом приходи ко мне. Ветер быстро несет нас в Делипай; надо загодя обсудить, как мы будем держаться и что делать.
Янтарь криво улыбнулась.
– Я-то думала, – сказала она, – мы уже решили, что никаких далеко идущих планов строить не будем: просто явимся в Делипай – и объявим во всеуслышание, что намерены выменять Кеннитову матушку на Альтию.
Ясные глаза Мамы кристально следили за Брэшеном и Янтарь. При этих словах она снова кивнула, выражая согласие.
– И ты не усматриваешь особых препятствий на пути к успеху? – осведомился Брэшен. – А что, если весь город ополчится на нас в едином порыве, чтобы вырвать Маму из наших лап и тем завоевать расположение Кеннита?
Мама энергично замотала головой. Ее жесты не оставляли сомнений: она сделала бы все от нее зависевшее, чтобы этого не случилось.
– Изъяны…– протянула Янтарь. – Вообще-то в нашем так называемом плане их столько, что о вещах столь очевидных не стоило бы и упоминать!
Брэшен нахмурился.
– Позволь напомнить тебе: речь идет о жизни Альтии. Для меня это не шуточки.
– А для меня и подавно, – отозвалась резчица. – Я знаю, ты страшно переживаешь. И есть отчего! Но я не считаю возможным сидеть и волноваться вместе с тобой. Я предпочитаю надеяться. И тебе посоветую то же. Если мы будем без конца бояться, как бы чего не вышло, – считай, мы уже проиграли. – Янтарь вскинула было мешок со своими принадлежностями на плечо, но все же помедлила, сочувственно глядя на Брэшена. – Не знаю, утешит ли это тебя, но вот что я тебе скажу. Я еще увижу Альтию. Я не то чтобы верю или надеюсь на это, я знаю… Наступит время, когда мы еще соберемся все вместе. Что будет потом – от меня сокрыто. Но наша встреча обязательно произойдет.
Странные глаза резчицы смотрели куда-то вдаль, сквозь пространство и время. И цвет их переливался от темно-золотого до светло-карего. У Брэшена промчался по спине холодок. Тем не менее на душе некоторым образом сделалось легче. Нет, у него не было железной веры в пророчества Янтарь. Но и сомнений в их правдивости не возникало.
– Так-то вот, – сказала она. – Ну? Убедился? Твоя вера таки сильнее сомнений. – Янтарь улыбнулась ему и добавила уже менее замогильным голосом: – Да, а Кайл тебе хоть что-нибудь полезное рассказал?
Брэшен досадливо сморщился и отрицательно покачал головой.