Корабль призраков

– Бар. Раньше назывался «Ротондой счастья». А в старые добрые времена, как говорил Док, – «Винный погребок-III».

– Хм. А эти… ну, какие-нибудь сверхъестественные существа в твоем «Приюте» не встречаются?

– Только во снах, сэр.

– Так-с. Ладно, ладно, мы проверим. Если ты увидишь меня где-нибудь и узнаешь – не подавай виду. Кстати, меня зовут Энсайн Дрейк. Кто это у тебя пассажиром, папаша?

– Только кот, – испуганно выдохнул Лопух.

– Понял. Для спуска воспользуйся черной шахтой.

Лопух начал пробираться сквозь металлические джунгли в направлении, указанном синим пятном руки офицера.

– В следующий раз запомни – с животными на Мостик подниматься запрещено, – бросил вдогонку Энсайн.

Во время спуска вниз Лопухом владело смешанное чувство: с одной стороны – теплая волна облегчения после встречи с Энсайном Дрейком, показавшимся ему таким доброжелательным и отзывчивым, с другой – беспокойство: успеет ли он навестить Дока?

По пути Лопух обогнал две неуклюжие фигуры, дрейфующие по ветру. В ноздри ударил резкий запах перегара: в предвкушении Забавницы забулдыги уже дышали часто, как изголодавшиеся собаки, видящие во сне кость. Лопух занервничал, не закрыл ли Док свою приемную. Снова донесся смешанный запах зелени и растений – на этот раз из Садов Дианы.

Люк в приемную оказался закрыт, но после трех звонков из него выглянула физиономия Дока с белыми зарослями вокруг сероватых глаз.

– А я уже отчаялся тебя дождаться, Лопух.

– Простите, Док. Я вот…

– Ладно, заходи, заходи. Привет, Ким. Если есть желание, можешь ознакомиться с моими апартаментами на предмет добычи.

Ким выполз наружу, оттолкнулся от груди Лопуха и вскоре был всецело поглощен обычным своим инспекторским обзором.

А проинспектировать здесь было что, даже Лопух смог это заметить. Каждый сантиметр каждой веревки в приемной Дока был увешан какими-то штуковинами самых разных форм и цветов: большими и маленькими, блестящими и тусклыми, прозрачными и темными. Они контрастно выступали на бледном фоне нелюбимого Лопухом мертвенного света, источаемого одной из стен. Времени разглядывать их внимательно уже не оставалось. От другой стены исходил более яркий свет.

– Осторожнее, Ким! – предостерег кота Лопух, заметив, что тот, передвигаясь, отталкивается лапами от подвешенных предметов.

– За него не беспокойся, – сказал Док. – Давай лучше займемся тобой. Ну-ка, постарайся не моргать.

Док обхватил руками голову Лопуха. Серые глаза и заросшее седыми волосами лицо приблизились к нему.

– Как я и предполагал… Разжижение линз. Ты перенес осложнение, которое выпадает на долю каждого десятого, подцепившего риккетсию Леты.

– Гнуса Стикса, Док?

– Да, так вы ее называете. Всех вас, несчастных плебеев, так и тянет залезть в самую грязную лужу Преисподней. Но мы все грешны: все пьют воду Леты. Хотя иногда, когда с возрастом становишься мудрее, начинаешь вспоминать, что было вначале. Слушай, когда ты прекратишь извиваться?

– Док, это гнус Стикса мешает мне вспомнить то, что было со мной до «Приюта Летучей Мыши»?

– Возможно. Как долго ты в «Приюте»?

– Не знаю. Док. Кажется, всю жизнь.

– В любом случае, ты появился там до того, как я набрел на «Приют». Тогда как раз в Четвертом трюме открыли «Ром-бабу». Постой, да это случилось всего лишь звездник назад.

– Но я ведь, наверное, почти старик, Док. Почему же я ничего не помню?

– Никакой ты не старик. Лопух. Просто ты лысый и беззубый, усохший и проспиртованный насквозь, как экспонат в кунсткамере. Ладно, а теперь раскрой рот.

Одной ладонью Док обхватил затылок Лопуха. Пальцы второй ощупывали полость рта.

– Десны у тебя тверды. Это облегчает задачу. Лопух хотел было рассказать о соляных ваннах, но Док решительно скомандовал:

– А теперь открой его как можно шире. – Док затолкал ему в рот нечто огромное (размером с дамский ридикюль) и ужасно горячее. – Закуси это изо всех сил.

Лопуху показалось, что он укусил раскаленную сковородку. Он попытался тут же разомкнуть челюсти, но крепкие руки Дока сжимали его череп и подбородок. Лопух стонал, отчаянно размахивая руками и лягая ногами воздух. Слезы застилали ему глаза.

– Да прекрати же ты вертеться, как карась на сковородке! Дыши носом. Не так уж это и горячо. Ах, ты уже и пузыри пустил, нюня!

Лопух был другого мнения по этому поводу, но ему не хотелось выглядеть трусом перед Доком. Он затих. Несколько раз моргнув, он начал различать в застилающем глаза большом общем пятне овал лица Дока и силуэты развешенных на веревках предметов. Он попытался даже улыбнуться, но его губы, растянутые и размазанные по заполнившей его рот форме, ничего изобразить не могли. Ему все еще было больно, зато жар начал заметно ослабевать.

Док улыбнулся ему:

– Ну вот, теперь будешь знать, как уговаривать старого пьяницу-доктора испытывать на себе приемы древней медицины, да еще такие, о которых он сам знает лишь понаслышке. Зато зубы получишь такие, что канаты сможешь перекусывать. Эй, Ким, пожалуйста, держись подальше от этого саквояжа.