Корабль призраков

Черное пятно кота оторвалось от другого черного пятна, но вдвое большего по размеру. Лопух с упреком промычал Киму через нос что-то нечленораздельное, сопровождая мычание неодобрительными жестами. Другое черное пятно напоминало по форме маленький черный футляр Дока, но только было раз в сто крупнее. К тому же эта штуковина и весила прилично, судя по тому, как низко под его тяжестью прогибалась, а затем медленно распрямлялась веревка, приведенная в движение Кимом.

— В самом саквояже, Лопух, мои сокровища, — заинтриговал Док, а когда Лопух дважды недоуменно приподнял брови, требуя дополнительных разъяснений, продолжил: — Нет, в нем не монеты, не золото и не драгоценности, там вторая запредельная бесконечность: мечты, сновидения, кошмары на любой вкус — на тысячу «Ковчегов». — Он посмотрел на свое запястье: — Достаточно. Открывай рот.

Лопух послушно подчинился, хотя это причинило новые страдания.

Док вынул изо рта закушенную Лопухом форму, завернул ее в блестящую обертку и пристегнул к ближайшей растяжке. Затем снова заглянул в рот Лопуху.

— А ты, пожалуй, был прав. Я, кажется, разогревая, переборщил, — задумчиво сказал Док. Он поднес к губам Лопуха небольшой пакетик и выдавил его содержимое.

Рот Лопуха наполнился прохладным туманом, и боль тут же начала стихать.

Док затолкал пакетик в карман Лопуха.

— На тот случай, если снова заболит. — И прежде чем Лопух успел поблагодарить. Док прижал к его глазу небольшую трубку. — Ну-ка, глянь, ты что-нибудь видишь?

Пораженный увиденным. Лопух вскрикнул и отпрянул от окуляра.

— Что случилось?

— Док, это какой-то сон, глюки, — хрипло вымолвил Лопух. — Ты только никому не рассказывай, ладно?

— И что ты увидел в этом сне? — с жадностью заторопил его Док.

— Чудная картина, Док. Коза с рыбьим хвостом. Я… я видел… рыбью чешую! — от обилия внезапно обрушившихся впечатлений в голове Лопуха все перемешалось. — И там все… имело контуры! Док, наверное, это и есть «зоркое зрение»?

— Конечно, Лопух. Главное, это доказывает, что у тебя нет повреждений мозга и сетчатки. И мне к тому же не придется возиться, изобретая для тебя бинокль. Итак, я понял, во сне ты все предметы видишь отчетливо и контрастно, что, кстати, вполне естественно. Тогда почему же ты от меня это скрывал?

— Я боялся, что меня обвинят в колдовстве, Док. Я считал, что видеть вещи такими — это ясновидение. Но почему трубка щекотала мне глаз?

— Изотопы, невежда! Так и должно быть. Давай, проверим другой глаз.

Снова Лопуху хотелось заорать, но на сей раз он сдержался, а вот немедленно отстраниться ему уже не захотелось, хотя легкое щекочущее покалывание возобновилось. На новой картине он увидел стройную девушку. Но теперь он ясно видел очертания ее фигуры! Он видел… детали! Например, ее глаза уже не были похожи на туманные цветные бляшки. По обеим сторонам от каждого из них белели фарфорово-чистые и ясно очерченные… треугольники! А в центре каждого из нежно-фиалковых кружков четко различались глубокие черные точки.

Волосы девушки отливали серебром, хотя, как показалось Лопуху, она была совсем юной: впрочем, судить о возрасте теперь, когда все детали проступали так отчетливо, было крайне сложно. Хотя она явно напоминала девушку с платиновыми волосами, увиденную в Чертогах Графа.

На ней было длинное блестящее платье, не закрывающее плеч. Каким-то чудесным образом, подвластное неведомой силе, оно тяжело ниспадало к ногам. Тем же свойством обладали и ее распущенные волосы. И еще это сказочное платье имело… складки.

— Как ее зовут. Док? Альмоди?

— Нет. Дева. То есть — девственная. А ты ее ясно видишь?

— Да, Док. Яснее ясного. Остро! О, да, как нож! А та — коза с рыбой?

— Козерог, — ответил Док, отнимая трубку от глаз Лопуха.

— Док, я знал. Дева и Козерог — это названия лунников, земтябрей, солнечников и звездников, но я не мог предположить, что их можно нарисовать. Я не думал, что они реальные.

— Конечно. Ты же ведь никогда не видел ни часов, ни звезд, не говоря уже о зодиакальных созвездиях…

Лопуху хотелось еще расспросить Дока о том, что означают эти фигуры, но он вдруг заметил: мертвенно бледное свечение померкло.

— …По крайней мере на этом отрезке жизни, подконтрольном твоей памяти, — добавил Док. — Я, вероятно, приготовлю твои новые глаза и зубы к следующему Бездельнику. Если сможешь, приходи раньше. А так — увидимся в «Приюте» вечером Забавницы.

— Прекрасно, Док. К сожалению, я должен торопиться. Пойдем, Ким! Иногда по вечерам в Бездельник бывает уйма работы, особенно, если ночь Забавницы выдалась тяжелой. Запрыгивай, Ким!

— Ты уверен, что сможешь благополучно добраться до «Приюта», Лопух? Ведь скоро стемнеет.

— Будьте спокойны, Док. Я смогу.

Когда же ночь действительно настала, внезапно упав на глаза, как глухой капюшон плаща, а Лопух успел пройти лишь половину первого коридора, ему очень захотелось вернуться и попросить Дока проводить его. Но, предчувствуя издевательские выпады Кима, не сделал этого. Ким упорно молчал. Торопливо, толчками Лопух гнал себя вперед, едва различая центральную линию в мутном свете беспорядочно бегающих огоньков.