Корабль-партнёр

Пока Микайя и Фористер надевали предоставляемые для гостей комбинезоны, Микайя невинно отметила, что стоимость защитного облачения для всех работающих на конвейере узников должна быть немалой и что лично она не видит, каким образом можно поддерживать точность, необходимую для процесса сборки, при работе в неуклюжих перчатках скафандра.

Полион усмехнулся и согласился, что трудности это доставляет огромные.

На борту Сев и Фасса снова разговаривали. Нансия с некоторой осторожностью прислушивалась к их разговору, однако в нем не было ничего, способного привлечь ее внимание. Фасса была угрюма из-за перспективы провести долгие годы в заключении. Сева это тоже не очень радовало, но он заверил Фассу, что дождется ее.

— Если только они не решат стереть мне личность, — возразила Фасса. — Не думаю, что они способны отпустить убийцу на свободу.

— Фасса, но ты не убийца. Калеб не умер.

Фасса вздрогнула всем стройным телом и замерла.

— Не умер?

— Да, ты правильно сказала: никто тебе ничего не говорил, — согласился Сев. — Он не умер. И даже не очень серьезно пострадал: когда я покидал Бахати, он находился на лечении по поводу повреждений, причиненных нервной системе.

Последние сведения из Саммерлендской клиники гласят, что нервные функции должны довольно скоро полностью восстановиться и что он, вероятно, сможет вернуться к своим обязанностям «тела» через несколько недель, — подтвердила Нансия.

Сев и Фасса отпрянули друг от друга и вскинули глаза на динамик.

— Нансия! — воскликнул Сев. — Я не знал, что ты слушаешь.

— Ты сам дал мне такой приказ, — напомнила Нансия.

— Ох. Верно. — Сев задумался. — Могу ли я отменить этот приказ? И послушаешься ли ты меня в этом случае?

— Я на самом деле не должна этого делать.

— Запри нас обоих внутри, — предложил Сев. — Мне все равно. Но, прошу тебя, нельзя ли сейчас оставить нас? Это путешествие до Центральных — скорее всего, единственный мой шанс побыть наедине с моей девушкой еще на долгое-долгое время.

У Фассы был необычайно счастливый вид для того, кому предстоит суд и суровый приговор. Нансия выключила сенсоры в лазарете.

На Шемали ей тоже нечего особо было наблюдать. Микайя и Фористер не стали ждать, пока им устроят полный тур по конвейеру сборки гиперчипов; несколько кадров с заключенными, работающими без всякой защиты с едкими кислотами, в помещениях, наполненных ядовитым газом, были уликами, необходимыми для подтверждения детальных свидетельских показаний Сева. Записи смотрелись особенно чудовищно в сопровождении мягкого, вежливого голоса Полиона, объясняющего, каким образом он ускорил и удешевил производство, обрекая тем самым узников, находящихся на его попечении, на медленную и мучительную смерть от производственного отравления. К тому времени, как Нансия просмотрела эти изображения, Микайя уже закрутила кандал-проволоки вокруг запястий, лодыжек и даже шеи Полиона. Активировав поле, связывающее лодыжки, она зачитала ему официальную формулу ареста.

— Вы не можете это сделать! — запротестовал Полион. — Вы знаете, кто я? Я де Грас-Вальдхейм! И у меня есть разрешение губернатора Ляути на все, что я здесь сделал.

— Мой «мозговой» корабль уже затребовал санкции на проведение теста на наркотики в отношении губернатора Ляути и всего прочего гражданского персонала, — ответил ему Фористер. — Едва услышав, как разговаривает ваш диспетчер космопорта, я заподозрил применение «блажена». Что вы сделали: превратили в наркомана любого, кто способен на вас донести?

— Вы не можете арестовать меня, — повторил Полной, как будто не понял ни слова.

Микайя Квестар-Бенн улыбнулась. Эта улыбка могла бы заморозить сталь до стеклянной хрупкости.

— Хочешь побиться об заклад, сынок? Иди впереди меня. Медленно. Не хочу, чтобы при попытке к бегству кандал-поле отрезало тебе обе ступни: это слишком быстрая и легкая смерть для такого, как ты.

И когда Полион снова открыл рот, генерал активировала расширенное кандал-поле от надетого на шею проводника, чтобы не дать арестованному размахивать языком и дальше.

Когда они выходили из цеха, вслед им несся хриплый, захлебывающийся смех узников.

Глава 16

К вящему потрясению и изумлению Полиона, старуха-киборг и ее напарник действительно сумели убедить губернатора Ляути, что наделены правом арестовать и депортировать де Грас-Вальдхейма. Термин «убедить», вероятно, был слишком сильным. С горестным удивлением Полион понял, что попал в собственную ловушку. Губернатор, как и все гражданские служащие, оставшиеся на Шемали, постоянно получал дозу разработанного Альфой бинт Герца-Фонг седуктрона. Поскольку Ляути занимался совершенно несущественной работой, Полион держал его на такой высокой дозе, что губернатор мог только дружески кивать и соглашаться со всеми, кто бы с ним ни говорил.