Корабль мертвых

И теперь я точно знал, что ничем не рискую, если сопру пару коробок с таким чудесным гарантированным какао. Что я и сделал в тот же день. На ближайшей стоянке можно продать какао за несколько шиллингов или обменять на сигареты.

Довольный, я шепнул Станиславу:

– Несколько шиллингов мы теперь заработаем.

Теперь засмеялся Станислав. Так же насмешливо, как шкипер:

– Брось! Ничего мы не заработаем. Зерна Ван Гуттена никуда не годятся без особенных мельничек, понимаешь?

Я не поверил. Слишком уж Станислав подозрителен. Но снова залез в бункер и заглянул в коробки. В них точно было какао в зернах. Но в очень твердых зернах, с медными гильзами. Закрыв коробки, я отнес их обратно в ящик. Меня совершенно не интересовали марокканские бобы. Тем более что соответствующих им мельничек в коробках не было. Это только шкипер умел превращать одни товары в другие. Ему это здорово удавалось. У него было много способов заставить поверить ему даже таможенного офицера. Он достигал необходимого эффекта тем, что вовремя вынимал нужную коробку из ящика, и так же вовремя убирал ее снова в ящик. Он был настоящим мастером черной магии. Yes, Sir!

42

Путь на Триполи оказался трудным.

В котельной было трудно дышать, в бункерах еще хуже.

Сидя на угольной куче в редкую минуту отдыха я смотрел на стеклянную водомерную трубочку, которая может так жестоко убить человека. Хорошо, что она намертво прикреплена. А вот если бы сорвалась с места да пошла в пляс, кто бы смог перекрыть клапан? Я уж точно не смог бы. Хотя, наверное, в такие моменты нет времени задаваться подобным вопросом. Ты или бросаешься в кипящую струю или бежишь из окутанной паром котельной. Не дай Бог, кочегар останется обваренный в этом аду. Всю жизнь я слышал бы его стон: «Пипип, вынеси меня отсюда! Не могу встать, и глаза обварило, Пипи-и-ип!»

Оставить кочегара? Но разве моя жизнь имеет большую ценность?

– Пипип! Прыгай в сторону!

Кочегар так это проревел, что на мгновение заглушил рев машин.

Не думая, я прыгнул в сторону к борту, упал на колени, ударился. И тут же услышал оглушительный грохот. Пыль взвилась в темной котельной. Но даже сквозь это черное облако я увидел, как страшно побледнел кочегар. Угольные следы на щеках и лбу не скрыли его бледности. Мертвецы ведь тоже могут бледнеть. Сверху обрушилась огромная труба для кадок, в которых вытаскивают золу и шлак на палубу. Диаметром около метра, не хочу даже прикидывать ее вес, а края острые, как нож. Она висела на высоте примерно двух метров, проржавела и во время качки лопнула по какой-то невидимой трещине. Кому могло придти в голову, что такое может случиться? Эта труба висела в котельной со времен разрушения Иерусалима. Чудовищная железная ржавая труба, она могла разрубить меня напополам. Это намек. Всякое может быть… Рухнет труба, лопнет водомерное стекло… Кто вытянет жребий?… Я отпрыгнул в сторону ловко, как обезьяна. Я еще не понял смысла того, что крикнул мне кочегар, но я уже отпрыгнул. Чувство опасности у нас в крови. Благодарить кочегара? Зачем? Завтра или послезавтра все равно что-то случится. Не со мной, так со Станиславом. Не с ним, так еще с кем-то.

Теперь все мои мысли были о Триполи.

Я хотел там сойти. Я мертвец, но я хотел пройтись по суше, вдохнуть воздух, забыть смрадную котельную и черные бункерные ямы. Конечно, потом все равно придется вернуться на «Йорику», но глоток настоящего воздуха… А может, никто не заметит, как я сверну из порта…

Но ничего такого не случилось.

Мы ни на минуту не оставались в Триполи без надзора.

При первой попытке скрыться нас бы схватили и доставили обратно на борт, а там шкипер наложил бы штраф. Этого мы боялись. Так что ничего не получилось в Триполи. И в Сирии не получилось. Мы были, конечно, свободными моряками, входили в корчму, просаживали там деньги, но как только над «Йорикой» взвивался флаг и ты пытался скрыться в переулке, тебя непременно хватали. «Monsieur, s'il vous plait!Позвольте проводить вас на корабль».

Станислав был прав.

– Ты никогда не уйдешь с «Йорики». А если уйдешь, то где спрячешься? Нет такого места на свете. Рано или поздно ты снова окажешься на корабле мертвых, другого пути у тебя нет. Только мертвецы могут принять тебя, даже из рук полиции. И примут с благодарностью. Если ты даже спрячешься, полиция тебя отыщет и отдаст на другой корабль мертвых.

– Но я могу не пойти на него.

– Куда ты денешься? – усмехнулся Станислав. – Шкипер скажет, что вы заключили договор. Устный. Ударили по рукам. Тебе никто не поверит, что бы ты там ни говорил, а шкиперу поверят с полуслова. Что бы он ни врал, ему поверят, потому что он шкипер и у него есть подданство. А ты никто. Ты беглец, отлынивающий от работы.

– Но должен же соблюдаться хоть какой-то закон!

– Где? На корабле мертвых?

– Я пришел на «Йорику» сам.